Примерно через четверть часа Розовски стал подремывать.
Чуть взбодрили его появившиеся на экране документальные кадры убийства Кеннеди. Они настолько контрастировали своей экспрессией и энергичностью с манерными игровыми, что Натаниэль невольно встрепенулся и внимательнее посмотрел на экран. Кадры показывали приезд кортежа президента Кеннеди в Даллас. Открытая машина, восторженные толпы встречающих. Сейчас будет выстрел, голова молодого президента судорожно дернется… Все это Розовски видел уже не раз и не два. Тем не менее…
Вот они, роковые мгновения. И…
Натаниэль остолбенел. Этого не могло быть. Этого просто не могло быть. Забыв о просьбе матери и наплевав на продолжение фильма, он остановил запись, отмотал немного назад и снова включил. Он гонял поразивший его отрывок до полного изнеможения, пока, наконец, телевизор не возмутился, и по его экрану не побежали косые черно-белые полосы.
– Ну, извини, дружище, – виновато сказал Натаниэль возмущенно трещавшему аппарату. – Отдыхай.
Он откинулся в кресле и закрыл глаза. Картина того, что произошло в кафе «У Йорама» в то трагическое утро предстала перед его внутренним взором. И от этой картины у него закружилась голова.
– Не может быть, – громко сказал он. – Не может…
Натаниэль рывком поднялся из кресла, подошел к телефону. Услышав сонное «Алло», сказанное Маркиным, посмотрел на часы и обругал себя: половина второго. Но вместо того, чтобы извиниться и положить трубку, сказал:
– Срочно приезжай.
И тут же дал отбой – совесть не позволяла выслушивать справедливое возмущение несчастного помощника.
– В конце концов, любая теория нуждается в экспериментальной проверке, – сказал Розовски убежденно. – А на ком еще экспериментировать, как не на собственных безропотных подчиненных?
Саша появился через полчаса, взъерошенный от душа и чрезвычайно сердитый. Правда, сквозь раздражение проступало любопытство: при всех странностях шефа, Маркин не верил, что тот мог поднять его среди ночи просто так, от нечего делать. Поэтому демонстративно посмотрев на часы – и на ручные, и на стенные, висевшие у книжного шкафа, он уселся на диван, всем своим видом выражая готовность слушать.
Натаниэль улыбнулся, сел напротив.
– Что ты думаешь об убийстве Джона Фицджеральда Кеннеди? – спросил он светским тоном.
Маркин, как раз в это время вскрывший банку пива, вытаращил глаза.
– О чьем убийстве? – переспросил он после достаточно продолжительной паузы.
– Об убийстве президента США Джона Кеннеди, – повторил Натаниэль. – Или об убийстве Джи-Эф-Кей, как его называют американцы.
