– Ну, Бог сжалился над подружкой моей и мужа прибрал. Но вот нового и качественного взамен бракованного он так ей и не предложил… Вода там не перетекла? Раздевайся скорее! Хочешь роль Вики исполнить?
Моя роль оказывается несложной, сидячей, а Вита встает большими ступнями на края ванны и приседает на корточки. Вот какая бывает пантомима на двоих! Полная открытость с обеих сторон. Только бы не потеряла равновесие моя красавица, когда судорога по ней пройдет…
Вита разбирает постель.
– Смотри, какая здесь простыня сексапильная. Ты когда-нибудь занимался любовью на зеленой простыне?
Как тут ответить? Врать лишний раз не хочется, а скажу правду – Виту так изумлю, что мы о Вике проговорим все оставшееся у нас на двоих время. Нет уж, пускай эта молчунья побудет третьей лишней и посмотрит на нас своими невинно-коварными глазками с черно-белой фотографии, стоящей на комоде.
– И на зеленой, и на голубой, и на серо-буро-малиновой…
– Да, врать ты здорово научился. С кем теперь жену будешь обманывать? Или станешь примерным семьянином?
На этот вопрос можно не отвечать, потому что Вита уже раскинула руки и закрыла глаза. Путешествую по ней губами, люблю ее всю, хотя и не могу отделаться от ощущения, что Вика здесь с нами. Большая грудь
Виты вобрала в себя маленькую Викину, то же с бедрами, ягодицами.
Общий у них запах – той же ванной пены.
– Ты меня потрогал сейчас совсем как она…
Так, и она о том же думает. Пора проявить характер и осуществить то, что может сделать только мужчина. Буду грубым мачо и накинусь на нее как зверь…
– Ой, не надо, это не ты, не твое… Мне и так хорошо, а сейчас будет обалденно. Не торопись.
С болью выходя из уютного места, не удерживаюсь от комментария:
– Так тебе и по-простому нравится? Мы с тобой все чаще приходим к тому, с чего обычно начинают.
– Конечно, милый мой кубарек. Я еще только начинаю тобой увлекаться.
Ты еще в Москву приедешь, и мы займемся любовью в Большом театре.
– А он не на ремонте?
– Ну, во МХАТе, какая разница…
Провожать дневной поезд больнее, чем ночной. Остаешься наедине с собой, и на тебя беспощадно надвигается вечер. А чем дальше живем, тем вечера все меньше нам обещают, все больше намекают на конец чего-то. Доживем до настоящей старости – и каждый вечер будет репетицией смерти.
Вита изо всех сил хорохорится, сверкает глазами, строит гримасы. А я чувствую, как переполняет ее непобедимая грусть. Обнимаю изо всех сил, но любившая меня грудь слишком отдалена одеждами.
