Валентина спокойно сняла цепь с ворот и отошла к дереву, приготовившись ждать. Спустя несколько мгновений из ночной тьмы появилась высокая фигура. Придворная дама вышла из-за дерева и оказалась лицом к лицу с сарацином. Девушка заглянула Паксону в глаза и почувствовала, как учащенно забилось ее сердце. Что за странное выражение уловила она в этих глазах?
И вдруг юноша заключил Валентину в объятия, прижал к себе и впился пылким поцелуем в губы. Голова ее оказалась зажатой в сильных руках. Поцелуй становился все более настойчивым. На бесконечно долгий миг Валентина покорилась, ответив на призыв и прижавшись к сарацину всем телом.
Но кто-то шепотом позвал ее по имени:
– Валентина… Валентина…
То была Беренгария. Девушка внезапно выпрямилась, тяжело дыша и пытаясь отогнать пелену, застилавшую глаза. Матерь Божья, как она могла… это невозможно!..
Валентина попыталась заговорить, но Паксон прервал ее насмешливым и язвительным вопросом:
– Скажи мне, Беренгария, христиане так же волнуют твою кровь, как я?
Валентина пыталась найти нужные слова, но в горле у нее пересохло, и ей удалось только хрипло выдавить:
– Я не… я не та, к кому ты пришел. Я не королева, а придворная дама.
Щеки Валентины вспыхнули. Султан Джакарда недоверчивым взглядом окинул ее с ног до головы. Руки девушки задрожали, когда она заметила, как сузились глаза сарацина.
– Я провожу тебя к королеве.
Собрав все свое самообладание и достоинство, она тихо добавила, прошептав:
– Никто никогда не задевал еще мое сердце, ни христианин, ни сарацин.
Паксон радостно засмеялся.
– Тогда нам нужно исправить эту оплошность в самое ближайшее время, не правда ли?
Шепот королевы становился все настойчивее:
– Валентина, ты здесь? Что ты там делаешь? Ты не одна?
– Это Беренгария, – сказала Валентина. – Ты найдешь ее в конце этой тропинки.
– И я не должен ее разочаровать, иначе дурное расположение королевы скажется на тебе, не так ли? – юноша бросил на Валентину пылкий взгляд, потом подмигнул и зашагал по тропинке.
Придворная дама облизнула пересохшие губы и прислонилась к дереву. Она отгоняла от себя картину того, что происходило сейчас в покоях королевы. Серебристый смех отголоском прозвенел в саду. Девушка стиснула зубы и зажмурилась. Снова и снова повторяла она про себя: «Он враг, он враг…»
