С пыльного абажура ссыпались бледные бабочки, облепили, защекотали лапками Пусино лицо и упрямо тыкались маленькими головками в Пусины веки. Стоило Пусе приокрыть веки, как они дружно кинулись выедать радужную оболочку.
Мёртвый младенец в голубеньком комбинезоне вдруг прополз по потолку, из угла в угол, наискосок.
Пуся узнал младенца. Это была дочь какой-то беспутной бабы, у которой он в шальной компании как-то торчал в Астрахани две недели. У них тогда был большой мешок героина, величиной с кулак. Имени бабы Пуся не помнил. Помнил только, как он однажды, ввалившись в сортир, обнаружил её сидящей на унитазе, и она, призывно шлёпнув обветренными губами, сделала ему виртуозный минет. Ребёнок тогда всё время ползал по полу, путался под ногами, а потом выполз на балкон и замёрз там насмерть: тогда поднялся шухер в девять баллов, и Пуся оттуда свалил.
Пуся ринулся под подушку, под одеяло, чтобы не видеть, как задорно перебирает трупик фиолетовыми ручками-ножками. Но та же самая картинка отчётливо всплыла на обратной стороне век. Тогда Пуся стал запихивать подушку себе в рот, чтобы заткнуть собственный крик. И наконец отрубился.
Проснулся он в неожиданно приподнятом настроении, чувствуя, что должен встать и идти. Ноздри его колыхнулись, как паруса. Пуся понял, что в квартире есть наркотик.
Только в третьем часу ночи Зайцев избавился от Гаева: отмечали успешную премьеру «Тошнотворного шоу».
— Ну, выпей, не ломайся. В тебе же уже ничего нет. Не ломайся — расслабляйся, — наезжал пьяный Гаев на несчастного Володю Потапова. Но тот так выразительно рыгнул, что Гаев, вспомнив подробности шоу, быстро отстал. А скоро отвалился в угол и захрапел. Козлов повёз его домой.
Пока Потапов ходил в туалет, захмелевшая Галя Мухина рассказала Зайцеву, как ей нравится её собственный бритый наголо лобок. Как благодаря Жориной идее она впервые в жизни почувствовала себя по-настоящему эротичной. При этом она стала поглаживать Жорин живот. Зайцев увернулся от Гали и поспешил в Теремок.
Пуся спал крепко и благостно, хотя в комнате был такой бардак, будто тут часов пять трахались под кислотой восемь человек. Пуся ухитрился даже распотрошить подушки: в воздухе плавали перья и пух.
Из ванной лилась протяжная украинская песня.
Гляди, дитятко, яка кака на-ма-лё-ва-на…
Ах ты, дитятко…
У Зайцева гостила киевская рок-группа «Бобок» в составе трёх человек: двое где-то шлялись, а третий старательно распевал под душем. Хотя, может, они там втроём заперлись и плещутся. Бес их, хохлов, знает.
