«У тебя есть табак?» — спрашивала татуировка на волосатой руке.
Довольно скоро машина остановилась. Невзрачный вышел и открыл дверь перед Ариной. Они очутились в огромном пустынном подвале, посреди которого возвышались привязанные друг к другу зелёная и оранжевая жестяные бочки.
Невзрачный повёл Арину за собой. Скоро они вошли в лифт, в котором не было кнопок. Дверь закрылась сама. Прямо напротив выхода из лифта оказалась комната, где Арину оставили одну.
Арина осмотрелась. За спиной — дверь с глазком и форточкой. Застеленная кровать. Столик с фруктами, как и полагается в приключенческих книжках. Арина тут же захрумкала яблоком, лишь мельком подумав, что оно может быть отравлено.
Книжная полка: несколько томов Агаты Кристи, несколько томов Достоевского, «Три мушкетёра», «Сказки для Идиотов». Колода карт. Окна нет. Есть большое зеркало. Есть ещё одна дверь. За дверью — туалет и душ.
Арина стукнула в форточку.
— Эй, — сказала Арина, — в ванной нет гигиенических прокладок.
Арина взяла ещё одно яблоко, «Трёх мушкетёров» и легла на кровать.
Про Ёжикова сказали, что его «замели в „Арматуре"». Надолго ли его замели и появится ли он здесь, когда его разметут обратно, Пуся не знал.
Первые дни он перенёс на удивление спокойно. Он ждал, что ломка начнётся сразу. Так не случилось. Мелкие судороги стягивали мышцы в болезненные жгуты, слезились глаза. Но глаза можно было закрыть, к боли привыкнуть.
Беда пришла ночью. Пуся проснулся от сильного удушья. В горле стоял огромный ком стекловаты.
Шторы на окнах, ваза на шкафу приобрели угрожающие очертания. От штор и от вазы к Пусиному горлу тянулись злоумышленные тени.
Он перестал спать, лишь изредка впадая в серое болезненное забытьё. Предметы в комнате вдруг стали кривляться и передразнивать Пусю. Он пытался грозить им кулаком, но острая боль пронзила руку от плеча к ладони, и рука упала, как плеть.
Хлынули глюки. Коровы бродили по лугу со снятой кожей и протяжно мычали, когда слепни садились на них и терзали обнажённую плоть. Одна корова была размечена по сортам мяса, как это было в детстве на картинке в магазине «Мясо-рыба-колбаса». Прямо по мясу были выжжены грубым железным клеймом римские цифры — от одного до тринадцати.
На перекрестье двух палок цифры X копошилось сразу четыре слепня. Они вырыли здесь уже настоящую яму, из которой беспрестанно сочилось сгущённое молоко вперемешку с кошачьей кровью.
Корова беспрестанно срала, и на её лепёшках мгновенно вырастали яркие огромные мухоморы.
