Костя остановился, озадаченный моим вопросом. Он присел на тумбочку и задумался.
– Это верно, утром его дома, пожалуй, нету. А где «Таймыр» стоит – кто его знает. Может быть, на Левом берегу. Да нас на судно все равно не пустят.
Мы с Илько тоже присели. Что же теперь нам делать? А вдруг «Таймыр» сегодня опять уйдет в рейс? Рейсовая линия у этого парохода короткая, а стоянки в порту еще короче. Моряки шутя так и называют эту линию – «трамвайная».
Илько даже приуныл. Мы понимали, что ему хотелось поскорее увидеть своего доброго друга.
Так мы сидели и молчали. Я силился что-нибудь придумать, но, как назло, ничего не придумывалось. Отчаявшись, я сказал сердито:
– Ну, Костя, неужели ты ничего не можешь придумать?
Костя тоже сердито посмотрел на меня. Он, конечно, хотел сказать: «А сам-то ты почему не придумаешь?» Он даже приоткрыл рот, но не успел произнести и одного слова.
– Вы что тут, ребята, делаете?
Я поднял голову и увидел – кого бы вы думали? – Матвеева. Мы сидели задумавшись и не заметили, как кочегар проходил мимо нас.
– А мы к вам хотели зайти, – растерянно сказал Костя. – Вот Илько приехал…
Матвеев взглянул на Илько и, вдруг поняв, в чем дело, и узнав своего маленького товарища, бросился к нему. Он обнимал Илько, раскачивал из стороны в сторону, не выпуская из рук, отстранял от себя и смотрел в глаза мальчику, все еще как будто не веря встрече.
А Илько прижимался к Матвееву.
Они мало знали друг друга, но вместе пережили на «Владимире» тяжелые дни. И понятно, почему их встреча была такой радостной, такой трогательной.
Мы с Костей, смущенные, стояли молча, смотрели на Матвеева и Илько и не знали, что делать. Во всяком случае, мы решили подождать, когда они разговорятся.
– Значит, жив-здоров, – сказал, наконец, Матвеев. – И какой франт! Вот молодец!.. Ну, расскажи, как ты жил после «Владимира».
– Дядя Матвеев! Дядя Матвеев! – повторял Илько. – Дядя Матвеев!..
– У меня вахта с двенадцати, – сообщил Матвеев. – Сейчас на судно, а в шесть – отход. Ну, проводите меня немного. Рассказывай, Илько!
Илько, успокоившись и придя в себя, коротко рассказал обо всем, что произошло с ним после побега с «Владимира».
– Ох и переполох был утром, когда тебя не оказалось! – произнес Матвеев, держа руку на плече Илько. – Этот маленький американец рвал и метал. А наши втихомолку над ним посмеивались. А когда «Владимир» уходил, больше чем полкоманды наотрез отказались идти в море. Хотели несколько человек судить да, видно, побоялись. Песенка-то их была уже почти спета. Вот так я и остался в Архангельске – Матвеев помолчал, потом добавил: – Хотели мы «Владимира» затопить, да не успели. Жалко, увели гады пароход!
