Керея (как будто растроган). Ты права, Цезония. И мы все знаем, что Калигула…
Цезония (быстро). Да, вы это знаете! Но как и всем, у кого нет души, вам невыносим человек, у которого ее избыток. Да, избыток! Вот что мешает вам! Не правда ли? И вот вы назвали это болезнью. И дураки обрадовались: все объяснено! (Другим тоном. ) Ты когда-нибудь любил, Керея?
Керея (вновь своим обычным голосом). Мы уже слишком стары, чтоб учиться этому, Цезония. К тому же нет надежды, что Калигула даст нам время на это.
Цезония (овладев собою). Это так. (Садится. ) Я совсем забыла указание Калигулы: сегодняшний день посвящен искусству.
Старый патриций. Согласно календарю?
Цезония. Нет. Согласно воле Калигулы. Он пригласил несколько поэтов, и им будет предложено сочинить импровизацию на заданную тему. Он желает, чтобы те из вас, кто пишет стихи, приняли участие в предстоящем состязании. Он особо надеется на Сципиона и Метелия.
Метелий. Но мы не готовы.
Цезония (словно не слыша, бесстрастно). Победителей ожидают награды. Будут также и наказания. (Немного отступив назад. ) Скажу вам по секрету, они не слишком серьезны.
Входит Калигула, более мрачный, чем обычно.
Сцена двенадцатая
Калигула. Все готово?
Цезония. Готово. (Стражу. ) Введите поэтов
Входит десяток поэтов. Они идут парами, в ногу. Проходят направо.
Калигула. А другие?
Цезония. Сципион и Метелий!
Те присоединяются к поэтам. Калигула усаживается слева, в глубине сцены, рядом с Цезонией и остальными патрициями. Пауза.
Калигула. Тема: смерть. Время: одна минута.
Поэты торопливо пишут на своих табличках.
Старый патриций. А кто в жюри?
Калигула. Я. Что, этого недостаточно?
Старый патриций. О, конечно, вполне достаточно!
Керея. Ты примешь участие в конкурсе, Кай?
Калигула. Это ни к чему. Я давно написал свое сочинение на эту тему.
Старый патриций (усердствуя). Его можно где-нибудь взять почитать?
Калигула. Я и так цитирую его вам каждый день.
Цезония тревожно глядит на него. Калигула, грубо:
Тебе не по душе моя физиономия?
Цезония (тихо). Прости меня.
Калигула. Ради бога, Цезония, не унижайся. Прошу тебя, не надо. Тебя и так уже трудно выносить, а если ты еще будешь унижаться!. .
Цезония медленно встает. Калигула Керее:
Так вот. Это единственное сочинение, которое я написал. И оно доказывает, что есть только один художник в Риме – ты слышишь, Керея? – только один! которому удалось слить воедино свои мысли и действия. И этот художник – я.
Керея. Это всего лишь вопрос власти.
