В этаком гаме бессмысленно пускаться в расспросы; да, по правде говоря, если они хотели помириться со мной, то я, который не обзавелся на борту друзьями, кроме Сидеро, был более чем рад такой перемене.
Наша процессия миновала ворота трюма и потянулась по длинному, уходящему вниз коридору. Этот коридор вывел нас в ту часть корабля, которая оказалась не похожа ни на что из виденного мною раньше. Стены ее отличались иллюзорностью, но не в силу своей призрачной природы, а потому, что они каким-то образом уподоблялись тончайшей бумаге, и казалось, будто они могут вспыхнуть и сгореть в одно мгновение; мне вспомнились мишурные балаганы и шатры на ярмарке в Сальтусе, где я убил Морвенну и встретился с зеленым человеком. Некоторое время я стоял посреди всей этой суеты, силясь понять ее происхождение.
Одна из облаченных в плащи женщин взобралась на сиденье и хлопнула в ладоши, призвав к тишине. Веселье моряков не было подогрето вином, и потому скоро она добилась своего, а мое недоумение разрешилось. Сквозь тонкие стены я уловил, хоть и приглушенно, рев ледяного ветра Йесода. Несомненно, я подсознательно слышал его и прежде.
– Дорогие друзья! – начала женщина. – Благодарим вас за приветствие, за помощь и за всю ту доброту, которую вы проявили к нам на борту вашего судна.
Многие матросы ответили ей, одни – добродушно и снисходительно, другие – с той грубоватой вежливостью, после которой такими фальшивыми кажутся изысканные манеры придворных.
– Как я знаю, многие из вас – с Урса. Было бы, наверно, полезно определить, сколько именно. Не могли бы вы поднять руки? Пожалуйста, пусть те, кто родились на планете Урс, поднимут руку!
Руку подняли почти все присутствующие.
– Вы знаете, что мы осудили народы Урса, и знаете, за что. Теперь они сочли, что заслужили наше прощение и получили шанс занять то место, которое принадлежало им в прошлом…
Матросы зашумели и засвистели, в том числе и Пурн, но не Гунни, как я заметил…
– И они прислали своего эпитома, который должен действовать от их имени. То, что он утратил присутствие духа и скрывался от нас, не должно быть зачтено против него или против них. Скорее мы полагаем, что чувство вины его мира, проявленное таким образом, можно засчитать в его пользу. Как вы видите, мы собираемся доставить его на Йесод для судебного разбирательства. Как он будет представлять Урс на скамье подсудимых, так кто-то должен представлять его и в зале суда. Никто не обязан идти с нами, но капитан дал нам разрешение взять с собой тех из вас, кто пожелает. Они вернутся на корабль перед отплытием в следующий рейс. Те, кто не отправляется с нами, пусть отойдут.
