Веселись, зануда-старпом!
Мы оставим дела на потом!
Сдуру каждый из нас документ подписал,
Чтоб отправиться в рейс прямиком в небеса.
На громаде такой не истлеть парусам!
Нам вовек не вернуться домой!
И так далее.
Не все, однако, в этой процессии были матросами. Я разглядел нескольких созданий из блестящего металла, а немного спустя заметил и самого Сидеро, узнать которого не составляло труда, поскольку руку ему так и не починили.
Чуть поодаль шествовала незнакомая мне троица – мужчина и две женщины в плащах; а перед ними, возглавляя, очевидно, колонну, брел обнаженный мужчина, ростом выше всех, опустив голову и завесив лицо красивыми длинными волосами. Сперва я решил, что он погрузился в глубокое раздумье, сцепив руки за спиной – сам я часто хаживал так, размышляя о многочисленных невзгодах нашего Содружества; потом я вдруг увидел, что запястья его связаны.
Наученный уже кое-каким опытом, я спрыгнул с платформы и после долгого, медленного падения, скорее приятного, чем наоборот, упредил процессию на полпути.
Пленник даже не поднял глаз. Я не мог как следует разглядеть его лицо, но увидел достаточно, чтобы убедиться, что я не встречал его раньше. По самым скромным расчетам, он не уступал в росте экзультанту, а при ближайшем рассмотрении оказался на голову выше любого из них. Плечи и грудная клетка его были превосходно развиты, равно как и руки, судя по тому, что я мог видеть. Он шагал, и под ослепительно белоснежной кожей мощные мускулы переливались как анаконды. В золотых его волосах не было ни следа седины; и по этому, а также по статности его фигуры я заключил, что ему не больше двадцати пяти, а вероятно, и меньше.
Процессия приблизилась, и я шагнул в сторону; но лишь матросы обратили на меня хоть какое-то внимание. Несколько (я, правда, никого не узнал) махнули мне рукой, приглашая присоединиться к ним; лица у них были, как у подгулявших молодцов, которые в избытке радости приглашают всех встречных разделить с ними веселье.
Я поспешил прочь и сам не заметил, как Пурн схватил меня за руку. Холодная волна страха пробежала по моей спине – он был так близко, что мог уже дважды пырнуть меня ножом, – но на его лице читалось лишь радушие. Он выкрикнул фразу, которую я не разобрал, и хлопнул меня по спине. В то же мгновение Гунни, оттолкнув его в сторону, поцеловала меня так же звучно, как при первой нашей встрече.
– Ах ты, гнусный обманщик! – воскликнула она и вновь прильнула к моим губам, уже не так грубо и в гораздо более долгом поцелуе.
