Сказочный отпуск - Владимир Андреевич Жариков

Нырнув в двенадцатый раз, Фрол не выловил ничего. Омут в этом месте слишком глубокий, дно илистое, а вода мутная и темная — обнаружить что-либо совершенно невозможно. Да и камушки стали попадаться какие-то мелкие, все те что покрупнее были, небось в самые тартарары провалились. Опустишься на глубину, нащупаешь руками — будто бы дно, — выберешь на ощупь из склизкой жижи горсть камней, а там одна галька — гранит, да известняк. Ну, халцедон изредка попадется, да что с него толку, с халцедона-то, уж был бы хоть агат или оникс. А того, за чем нырял, так и вовсе нету.

Тем временем, день клонился к вечеру, Фрол весь продрог и вымок до нитки. Решил не доводить число ныряний до чертовой дюжины — вода уж больно студеная, не ровен час судорога, так и вообще не всплывешь. Надо как-то согреться, да подумать о ночлеге. Раздевшись догола, Фрол отжал мокрую, изрядно поношенную одежду и разложил ее сушиться на камнях — на ветерке, да на заходящем солнышке. Сам побегал немного по травке для «сугреву», потом, превозмогая дрожь, опять натянул на себя сырое одеяние. Достав кресало и набрав пучок сухой травы, он начал высекать искры и раздувать пламя, разводя костер на прежнем и еще теплом кострище. Покидая стоянку, туристы залили водой свой костер, угольков не осталось, зато нагретая земля быстро просохла, даже пепел снова стал теплым на ощупь. Осталось после туристов и немного дров, сухие лучинки быстро занялись от затлевшей травы.

Вспомнив про туристов, Фрол сердито плюнул с досады. Сволочи! Если б не они, мешок бы, глядишь, и не прохудился бы вовсе, да если бы и прохудился, то, может, не в реке, а на берегу — и не рассыпалось бы в воду с таким трудом добытое богатство. Он выложил на плоский камушек остатки былой роскоши — все, что сумел спасти. Всего горстка необработанных алмазов, всего двенадцать штук. Самый большой чуть крупнее перепелиного яйца, три еще более-менее ничего, а остальные — так, с горошину. А ведь было-то — целый мешок! А в мешке-то экземпляры имелись, чуть ли не с детский кулак! А камушки-то эти стоили жизни трем его подельникам. Как знать, если бы не его жадность, если бы они, подельники-то, в живых остались, ведь его доля все равно была бы крупнее этих жалких остатков. И все могло бы быть по-другому. Ну да ладно, что сделано — то сделано, назад не повернешь. Теперь почти все богатство в реке. Гады эти плотогоны, из-за них все! А деваха-то с парнем, как они вообще здесь оказались? Они же оставались ТАМ, в другом мире! А может, это и не они вовсе, может, померещилось и вообще зря он от них удирал?