- И вам не жалко отдавать меня за старого вдовца? - спросила я, почувствовав, как к горлу подступает ком.
- Он добрый пастух и охотник, и в юрте у него всего много.
- Отец тоже согласен продать меня в жены Ачо?
- Наверно, - сказала тетушка, давая понять, что они уже заранее все решили. - Сиди жди, скоро, однако, приедут.
Первой мыслью моей было бежать к Зое Ивановне, но, вспомнив, что она с неделю как уехала на кочевки, забилась в свой угол и стала ждать. Сижу и думаю: "Что делать? Кому пожаловаться на судьбу? У кого просить защиты?" И тут я вспомнила об Аркадии Марковиче.
"Он, только он может спасти меня! Он знает закон и не разрешит родичам продавать меня в жены, я еще учиться хочу..."
Недавно Зоя Ивановна говорила, что продолжать учебу нужно в школе-интернате, что с будущей зимы я смогу поступить сразу в пятый или даже в шестой класс, а там останется всего два года. А с восемью классами, говорила она, можно ехать в город в педагогическое училище.
На мое счастье, в этот день отец с Ачо не приехали. И среди ночи, когда тетушка Халерха, по обыкновению укрывшись оленьей шкурой, спала непробудным сном, я, крадучись, выскользнула из юрты, быстро собрала в упряжку собак и пустилась в неблизкий путь.
Дул попутный ветер, и собаки бежали быстро. Сытые, давно не бывавшие в разгоне, они, кажется, сами были рады, что предстояла дорога.
Сижу, свесив ноги с нарты, держу на коленях остол и поглядываю на небо: ярко горят звезды, не затуманило бы их. Если небо начнет хмуриться жди перемены погоды. А зимой если перемена, то к пурге!
От одной этой мысли меня бросило в жар, и, пересилив волнение, протянула остол вдоль спины вожака, чтобы несся шибче.
Конечно, у страха глаза велики, однако предчувствие не обмануло меня. Я была уже на половине пути, как в тундре неожиданно все стало меняться: небо затянуло туманом, молодой месяц скрылся, звезды все разом погасли, и перед глазами закружились вихри колючего снега.
Я спрыгнула с нарты, ухватилась за поворотный шест и побежала за упряжкой. Пробежав немного, оступилась, выронила из рук шест и не успела ухватиться за него снова, упряжка умчалась вперед. Если не догоню ее, останусь одна-одинешенька, пурга заметет меня, что и следов никто не отыщет. И я изо всех сил стала звать вожака: "Хубо! Хубо!" И представьте себе, он услышал мой крик.
Догнав нарту, я с разбегу повалилась на нее и несколько минут лежала лицом вниз, а когда пришла в себя, увидала, что собаки зарываются в снег.
