Я знала, что, пока не кончится пурга, они не тронутся с места, и сама решила укрыться. Выбрала большой сугроб, прижалась спиной, натянула капюшон малицы и лежу ни жива ни мертва. Тут меня начало заносить снегом. Чувствую, тяжесть давит на спину, и, чтобы освободиться, задвигала плечами. Сразу стало полегче.
"Раз в пургу родилась, суждено мне в пургу и погибнуть, от судьбы не уйдешь".
Лежу и жду своего конца. Вскоре так разморило, что стало клонить ко сну.
Я проснулась, когда уже рассвело. Выбралась из-под снега, огляделась вокруг и глазам своим не поверила: тихо, безветренно и солнце всходит. Не успела сделать несколько шагов, как ощутила такую острую боль в ногах, что защемило сердце. Неужели отморозила? Пока не поздно, нужно растереть снегом, и только взялась стягивать торбаса - они ни в какую, будто к ногам примерзли. И от обиды заплакала и сквозь слезы не сразу заметила, как из-под огромного сугроба вылезает мой вожак Хубо и за ним остальные собаки.
В полдень приехала в поселок - и новая беда: сошла с нарты, а идти не могу.
Хорошо, что прибежал Аркадий Маркович и на руках унес в помещение. Не успела я слова сказать, а он уже положил меня на кушетку, разрезал перочинным ножом торбаса и принялся растирать мне спиртом ноги.
- Девочка моя, как это тебя пустили одну в такой дальний путь? спросил он. - Видно же было, что собирается пурга. Она и у нас бушевала всю ночь.
- Я убежала от родных. - И, с трудом сдерживая слезы, все рассказала, - Аркадий Маркович, миленький, если отец с Халерхой приедут за мной, не отдавайте меня, спрячьте где-нибудь...
- И не буду никуда прятать, - решительно заявил он. - На твоей стороне закон, по которому до восемнадцати лет никому не разрешается вступать в брак. А тебе, Тыгрина, по-моему, шестнадцать?
- Да, шестнадцать зим...
- Вот видишь, закон на твоей стороне. А теперь, девочка, выпей чаю и спи себе на здоровье.
И что бы вы думали? Через три дня приехал за мной отец, но не с Халерхой, а с самим Ачо. Аркадий Маркович, конечно, не пустил их ко мне, посадил на кухне и по-доброму, тихо, без крика начал втолковывать им, какое их ждет по суду наказание за нарушение советского закона о браке. А в заключение разрешил отцу пройти повидаться со мной. Но отец не пошел, сказал, что стыдно ему мне в глаза смотреть.
- Если бы не Халерха, никогда бы не стал продавать свою дочь в жены старому человеку.
- Вот и передайте своей жене наш разговор, объясните, что поступили с дочерью худо...
