— Что случилось?
— Немедленно! — повторил Флакк.
Корвин отключил связь.
— Извините, я должен отбыть. Вы мне очень помогли, князь. — Юноша поклонился.
— От всего этого за версту несет политическими интригами, — поморщился Сергей. — А я их терпеть не могу.
— Кто их любит! Но мы не можем от всего отгородиться.
— Я больше не буду участвовать ни в чем таком. — Князь Сергей брезгливо поморщился.
— А я не спал больше суток. Как мне вести флайер? — спросил Корвин, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Вот что, парень, полечу-ка я с тобой, — сказал Кир.
— Вам надо в Вышеград? — удивился Марк.
— Мне никуда не надо. Я нахожусь там, где удобно. Мне. А люди приходят и говорят со мной. Я странствую. Но мне кажется, будет лучше не оставлять тебя одного, пацан.
«Нет, „пацан" — это не следователь», — решил Марк.
Надо поспать. Немного поспать. Хотя бы час или чуть больше. Сон не только вернет силы, но и может доставить нужную информацию. Сверхнужную в подобной ситуации. Наяву ее не добыть — «трубочки памяти» здесь не помогут. Но для сна нет ни минуты. Разве что поставить флайер на автопилот и уснуть. Адаптивные дороги для этого приспособлены, Но опасно… Очень опасно…
— Вы можете управлять флайером? — спросил Марк старца.
— Нет. Но я пихну тебя в бок, если машина начнет чудесить.
Ладно, попробуем уснуть под надзором озерного человека. Иного выхода нет. Этот час для сна сверхнеобходим.
«Мне нужен в группу еще один человек, — подумал Марк, засыпая. — Еще один… который бы страховал в подобной ситуации…»
И тут же провалился в прошлое.
Ему вновь приснилась усадьба князя Андрея. Отец и старый князь (тогда выглядевший куда старше, чем сейчас) сидели на террасе.
— Все дело в особенностях реконструкции. Хочешь ты этого или нет, но чем точнее выполнена реконструкция по своей сути, по своему духу, тем неизбежнее она копирует все особенности данной исторической эпохи, ее предрассудки, заблуждения и недостатки, — говорил Андрей Константинович. — Технический прогресс, поток информации здесь ни при чем. Флайеры и галанет ничего не могут изменить. Мы слишком точно реконструировали девятнадцатый век России. И что получили? У нас есть свои западники и свои славянофилы, та же пропасть между аристократией и народом, то же поклонение перед иноземным, страсть к механическому копированию и все то же нелепое желание решить все проблемы мгновенным разрубанием гордиева узла.
— Nomen est omen[3]. Мы скопировали Римскую республику и получили непримиримую вражду патрициев и плебеев. Хотя привилегии патрициев подтверждены их биологическими особенностями, это ничего не меняет. Психологам-реконструкторам этот феномен давно известен.
