Боги слепнут - Роман Буревой

Радио в соседней комнате ожило и разразилось потоком трагических маршей.

Динамик хрипел, стараясь перекричать воду, рвущуюся из водопроводного крана. Обычное утро в многоквартирной инсуле. Подмастерье из седьмой римской центурии штукатуров собирался на работу.

«Состояние императора Руфина без изменений…» – хрипел динамик.

«Надо же, как долго он живёт», – отметила про себя Ариетта. Многие надеялись, что Руфин выживет. Но она знала, что император умрёт. Знала – и все. Откуда – неизвестно. Да и какое имеет значение, откуда приходит знание? Мы знаем, что слово «синь» обозначает бескрайность неба и простор, а «чёрный» ассоциируется с мраком и непроглядностью ночи. Разве нужно доказывать, что ночь черна, а радость – мимолётна?

Позвонила Сервилия. Чуть грустный голос, уверенный тон.

– В три часа нас ждёт Руфин. Не опаздывай. Ариетта посмотрела на старенький хронометр. Было шесть утра. Она не знала, стоит ли прощание с императором сладкого утреннего сна.

– Ты должна прийти! – Сервилия не настаивала – утверждала. И как она только вспомнила про неё, Ариетту. Сто лет не звонила, а тут…

– Я приду, – выдавила в ответ Ариетта.

С Сервилией трудно спорить, она всегда права, даже когда далека от истины.

Ариетта накрутила кольца провода на палец и стала смотреть, как раскачивается трубка. Туда-сюда. На что это похоже? На трубку, которая раскачивается. Кто может похвастаться, что походит сам на себя? Ариетта не может. Она меняется.

Не хочет меняться, но меняется.

Не год за годом, но минута за минутой. Минуту назад ей хотелось написать пару строк, банальных, но очень милых. Но минута прошла, и Ариетта выбросила листок в корзинку и смотрит, как он сиротливо лежит на дне – маленький серый комочек, весь в изломах граней.

Ей нравится сообщать знакомым, что она – поэтесса. То есть пишет стихи. У неё вышла книжка тиражом в двести экземпляров. Если зайти в книжный магазин на Священной дороге «Зефир», то можно увидеть на витрине изрядно замусоленный экземпляр.