Внизу громко играла музыка, здесь же было тихо. Для меня, привыкшей за последнее время к постоянному гулу, даже слишком.
Ковер под ногами глушил шаги. Императорские предки осуждающе смотрели с висевших на стенах портретов, намекая, что нам в этом мире не место.
Неожиданное ощущение – быть лишней. Здесь и сейчас.
- Капитан, ты точно ничего не натворила? – не пропустив накатившего на меня раздражения, придержал за руку Торрек.
Дарк даже не оглянулся, хотя и должен был расслышать его шепот.
- Уверен, что хочешь знать? – ответила я резче, чем стоило. Извиняясь, криво улыбнулась. Не его вина, что там мне было проще.
Рок понимающе кивнул, потом отстранился, позволяя догнать продолжавшего идти вперед демона. Когда снова поравнялся, пристроившись рядом, заметил, вроде как обнадеживающе:
- Ты меня пугаешь, капитан, но если что…
- Мы пришли, - не дал ему договорить дарк. Открыл дверь, пропуская меня вперед.
Я машинально сделала несколько шагов, оглянулась, ощутив за спиной пустоту.
Направленный на меня взгляд Торрека не был спокойным, но…
Рок чуть заметно улыбнулся, отступил, но продолжал смотреть, пока дверь не закрылась, отрезая его от меня.
Что было в его глазах?
Что хотел, но так и не смог сказать?
В чем признавался? Что обещал? Кому клялся?
- Наташа! – сбил меня раздавшийся из глубины комнаты голос.
Я резко обернулась…
Капитан-бешенная?!
Тем, кто называл меня так, не стоило видеть того, что происходило дальше.
Первый шаг оказался самым трудным. Поверить. Принять…
Когда говорила с ним, находившимся с той стороны экрана, было проще. Он. Я.
Когда вот так…
- Папа! - чуть слышно прошептала я, сглатывая вставший в горле ком. – Папка!
Ну а то, что он был генералом…
Жизнь продолжалась, и я в ней все еще оставалась его дочерью.
***
У него было всего лишь два часа.
Целая жизнь и одно мгновение.
- Мне пора, - сбросив очередной входящий, резко, не давая себе передумать, поднялся отец. Одернув китель, отошел к столу, рядом с которым бросил свою дорожную сумку.
Память подсуетилась, напомнив то, о чем хотелось забыть. Вот так же, жестко, не позволяя слабости, прощался он с матерью. Подходил ко мне, брал на руки, целовал в лоб, говоря, что остаюсь за старшую, затем опускал на пол и, не оглянувшись, выходил из комнаты.
А мама продолжала стоять, слепо глядя на закрывшуюся за ним дверь, кусала губы, не позволяя себе ни кинуться следом, ни разрыдаться, хотя бы слезами облегчая свою боль.
Знать, но все равно ждать и надеяться.
