Сандер из Кюласоо вместе с другими парнями раскачивал качели. В семнадцать лет, с редким пушком над верхней губой, он еще не совсем подходил под взрослую мерку. Правда, и девушки только весной оставили позади конфирмацию, и все же они куда охотнее заглядывались на более крепких парней, уже продубленных морскими ветрами, парней, которым уже твердо засела в голову мысль о собственном гнезде. Но так как эти парни топтали теперь булыжник таллинских мостовых или сжимали штурвал где-нибудь в Ботническом заливе или Северном море, то девушкам приходилось довольствоваться парнями вроде Сандера. Конечно, девушка, игравшая с семнадцатилетним парнем из приморской деревни, ни о чем серьезном не помышляла - у такого еще тысяча ветров под ногами. И если он готов проглядеть все глаза, раскачивая девушку, а потом даже лезет провожать тебя, то поди знай, куда запропастится, где окажется он к тому времени, когда мужчине приходит пора твердо и обдуманно произнести те заветные слова, которых он сейчас из стыдливости еще не решится вымолвить.
Вряд ли Тийна, идя по прибрежной дороге с Сандером, думала именно так - для этого она была еще слишком молода. Но может статься, что в голове у Тийны за другими думами и мелькали подобные мысли, иначе она, переходя мост через ручей Вессику, где их пути уже почти расходились, едва ли спросила бы у Сандера:
- Значит, у вас, в Кюласоо, с мызой теперь дело совсем рухнуло?
- Да, рухнуло! - буркнул Сандер.
- Придется с хутора убираться?
- Ну да.
- И ничем уже не помочь?
- Ничем, - пробормотал Сандер.
- Да, и в Ватла говорили, что ты из-за этого письма в «Уус аэг» ходил с матерью к барину каяться в грехах и просить прощения, только тебя дальше кухонных дверей не пустили. Правда, что барон посмеялся над тобой и велел кухарке Эмме сказать, что он - маленький владелец мызы - не может принять такого важного барина, как господин журналист? - выпытывала Тийна.
Сандер молчал.
- А теперь что - отдадите хутор? - спросила Тийна.
- Чего нам давать иль не давать, хутор-то принадлежит барону!
- Конечно, барону, но обрабатывали поля вы, твой отец срубил даже новый хлев.
- Это ничего не значит. Раз уж угодил под гнев мызы…
- Ну, а зачем же ты писал тогда в газету?
- Ведь не один я писал, там стоит и второе имя - А. С. Я, может быть, и написал бы про рыбную ловлю, про певческую капеллу и еще кое о чем, а вот Саар на этот раз захотел написать что-нибудь посильнее.
