- Что вы разглядываете нас? - рявкнул он.
Тийт Раутсик согнулся в три погибели и беззвучно зашевелили губами (он и сам теперь сообразил, что, попав в комнату с обнадеживающим номером 21, слишком беспечно оглядывался). Прежде чем он смог вымолвить слово, очкастый господин таким же строгим тоном перевел вопрос офицера.
Но Тийту и на деревенском языке трудно было ответить на этот вопрос.
- Просто так… Ничего не разглядывал, высокоуважаемый… ваше высокородие, - униженно старался он ублажить начальство.
- Что у него там в руках? - спросил офицер, когда господин с гноившимися глазами и красными веками перевел извинения Тийта.
- Это старые туфли Иды Лаксберг, я забыл… Очень прошу простить, ваше высокородие! - Тийт Раутсик подошел поближе, трясущимися руками развернул сверток, вынув туфли одну за другой, и рассказал, как они у него остались под мышкой.
Офицер с бычьей шеей приказал перевести слова Тийта и после этого долго сверлил его глазами. По-видимому, удовлетворившись в какой-то мере скорее его смирением, чем самим рассказом о туфлях Иды Лаксберг, он раскрыл лежащую на столе папку и сказал господину в штатском:
- Садитесь и говорите с ним на своем языке.
Человек в штатском почтительно поклонился офицеру, вынул из кармана бумажник, извлек оттуда карандаш и блокнот, придвинул стул к письменному столу, сел и, приказав Тийту приблизиться, выжидательно посмотрел на начальника.
- Ну, пусть сядет, - пробубнил офицер, а штатский господин, подвинув другой стул Тийту, сказал:
- Вам разрешают сесть.
Тийт присел на самый краешек - горб, упираясь в спинку стула, не позволял ему сесть поудобнее, - а сам подумал: «Совсем приличные люди!» Конечно, человека, живущего по закону, за шиворот никто не возьмет, да к тому же они видят, что перед ними не какой-нибудь мужлан…
- Тийт Раутсик, сын Лены, - начал штатский господин, вертя в руках карандаш.
- Именно так, ваше высокородие, - кивнул в подтверждение Тийт.
- Гм, мне не надо говорить «высокородие», - заметил, покашливая, господин в штатском.
Тийт по тону господина уловил, что такая почтительность ему даже очень по душе, но в последующем разговоре он все-таки приберегал «высокородие» только для офицера.
- Сын Лены. Почему так? Разве отца не было? - спросил господин.
Это было больным местом Тийта еще со школьной скамьи, но с тех пор, как появилась на свет Лонни Раутсик, дочь Тийта, он более или менее примирился с этим и теперь ответил почти спокойно:
