Она уходила так же необратимо, как растворяются во времени упущенные возможности, как исчезает все случайное и прекрасное, оставляя в душе гулкую приторную пустоту. Слишком сильная, чтобы жаловаться, слишком гордая, чтобы просить.
Если бы я только мог взломать эту хрупкую, уязвимую базу данных, которая называется человеческой памятью, и удалить оттуда зло, посеянное всеми, кто был с ней до меня. А вместо варварских попыток загубить недоступное совершенство, я заполнил бы таблицы до краев своей горькой, невостребованной любовью, отвергнутым теплом и обманутым доверием, восстановил бы из горстки нулей и единиц то, к чему никто другой не был вправе прикасаться. Я сделал бы все, чтобы она меня полюбила.
Поднявшись с дивана, я бесцельно побродил по комнате. Вышел на балкон. Утро было слишком промозглым для начала лета. Вернувшись в номер, заметил, что из-под моей подушки что-то торчит. Тонкая пачка банкнот и два паспорта – настоящий и поддельный. Я ей больше не нужен, она отпустила меня навсегда, снабдив деньгами на обратный билет.
Зазвонил телефон, я на автомате снял трубку.
– Большой Жозе ждать неделя и найти тебя на другой конец света!
Очень хотелось послать его лесом, но я промолчал. Сунул деньги и паспорта в карман джинсов, валявшихся на полу, перебрался на кровать и припал щекой к подушке, все еще хранившей ее запах.
Часов в десять я снова открыл глаза. Солнечный свет из-под золотистой портьеры делал комнату чуть более жизнерадостной, но не мог улучшить моего настроения. Он всего лишь мягко очерчивал ворох простыней, мои незагорелые ноги, деревянные балки на потолке, узорчатый ковер и картину с грудастыми девицами в старинных платьях над допотопным телевизором. А также ладный серый костюм и невыразительную физиономию мужика, сидевшего в кресле.
Я заметил его, лишь когда вылез из-под одеяла с намерением отлить. Нет, ну если кому-то нравится наблюдать, как я разгуливаю по номеру в несвежей футболке и трусах с изображением Губки Боба, которые маменька когда-то купила по скидке, то пусть ему будет на здоровье. При Карле я бы постеснялся, а сейчас – плевать.
Я молча заперся в ванной. Почистил зубы, принял душ, высушил волосы и минут десять рассматривал в зеркале свое лицо. Занятно, что в семье у нас никогда не было рыжих, и волосы у меня невзрачного оттенка, а вот щетина на подбородке огненная, как парик Рональда Макдональда. Воистину, необъяснимая загадка природы.
