Грузный мужик запер входную дверь на щеколду, повернул обратной стороной табличку «открыто» и покрутил жалюзи. Как у всех толстяков, руки у него были пухлые и неуклюжие, а походка напоминала клоунский номер на потеху публике. Он отодвинул стул и с облегчением плюхнулся на него своей рыхлой задницей, а парень с дробовиком остановился по другую сторону стола.
Толстяк что-то сказал, Карла ответила. Он сказал что-то еще, она ответила снова. Он с усилием поднялся со стула, подошел и влепил ей пощечину, от которой даже взрослый мужик улетел бы в другой конец комнаты. Карла вытерла рукой кровь с разбитой губы и обозвала его одним из выученных мной французских ругательств.
– Ээ, а можно в туалет? – спросил я.
Мужик посмотрел на меня, словно только сейчас заметил, и произнес, сильно коверкая слова:
– Ты ломать мой банк, брать деньги и компьютер?
Так вот в чем дело.
– Я.
– Винс говорить, это невозможно.
– Для идиотов – невозможно, – сказала Карла.
Мужик ударил ее еще раз, теперь она не стала обзываться.
– Нельзя обижать Большой Жозе, – сказал мужик многозначительно, – кто обижать большой Жозе, тот умереть молодой и здоровый. Винс очень больной, – он показал на свой нос, – врач, лекарство, расходы. Люди говорят, Большой Жозе кинули. Нехорошо.
Сделав несколько кругов вокруг вентилятора, муха приземлилась на ствол дробовика, поразмыслила пару секунд и переместилась на горлышко бутылки с лимонадом. Я хотел отогнать ее, но вспомнил, что лучше не делать резких движений.
– Я верну ваши деньги, – сказал я.
– Пять тысячи евро, новый компьютер.
– Но мы взяли только три тысячи!
– Проценты. Авторитет. Люди говорить Большой Жозе лох.
– Хорошо, – сказал я.
– Одна неделя. Потом проценты больше.
Муха, из нас всех облюбовавшая только парня с дробовиком, наконец села ему на нос. Он передернул плечами и резко потряс головой. Едва я собрался возразить, что накрутка за моральный ущерб бессовестно завышена, Карла воспользовалась моментом. Она двинула телохранителя Большого Жозе ногой под колено, ударом руки направила ствол в сторону. Когда парень повалился на пол, Карла завладела дробовиком и добила свою жертву прикладом в шею. Все это заняло долю секунды.
Увлеченный красотой ее движений и скоростью реакции, я не заметил, как в руках толстяка появился короткоствольный автомат, направленный мне в ухо. Это все так же грозило попаданием моих мозгов на плакат, но с меньшим радиусом рассеивания. Слабое утешение.
– Женщина быть хороший жена и рожать дети, – сказал Жозе, – женщина драться – нонсенс.
