.
— Пэтэма! Давай лыжи отца, да возьми чересседельный ремень.
Бали встряхнул на спине ношу и неуверенно двинул за внучкой ходкие лыжи. Глаза ему заменял ременный поводок, устойчивость — навык прошлой ходьбы да лыжная палка с кольцом. За ними по лыжне, опустив хвост, брел Поводливый.
— Подведешь к дереву с «человеком», — остановись, — напомнил Бали Пэтэме с грустью.
С земли, винтом по стволу, фыркая, взлетела вспугнутая белка и, распушив хвост, уселась на первом сучке. На нее громко гаркал Поводливый и от ярости грыз на дереве кору.
— Не лай и не жди. Не придет к тебе Бодой с ружьем!
Подошли к писанному дереву с гнездоватой вершиною — чиной, остановились. Пэтэма спросила:
— Теперь что?
— Теперь?.. Покажи мне, где солнце.
— Я как покажу? Ты не видишь.
— Эко, не вижу? Увижу. Поставь меня к нему лицом.
— Ты стоишь прямо.
— На половине дня?
Бали нахмурился. Ему приходилось упорно думать, чтобы хорошо припомнить направление на речку Огне и растолковать Пэтэме, как при ходьбе держаться солнца. От приметной лиственницы до устья Огне есть затесы на деревьях, которые он сделал давно, чтобы легче было найти в тайге спрятанное мясо. Но знаки эти редки и от времени затянулись корой, залипли серой. Не подростку-девочке отыскивать по ним старый путь.
— Пэтэма, тут держи солнце, — Бали для ясности похлопал себя по правой скуле. — Хорошо поняла? Не забывай.
И потянулся лыжный след по тайге, как два белых ремня. Осталась с приметой лиственница — старая знакомая Бали — позади.
Поводливый продолжал лаять. Он по привычке ждал, что к нему придет хозяин и убьет белку. Он давно не ел беличьего мяса, но хорошо помнил, что беличьи тушки выбрасывались ему после каждой охоты. Как не будешь после этого лаять и ждать!
Бали почувствовал, что они спускаются вниз по склону.
— Тут круто?
— Маленько круто.
— Эко! Остановись!
Старик сошел с лыж. Слепому можно смело идти только в гору, катиться же под гору — значит наткнуться на дерево, сломать лыжи, разбиться самому.
— Я пойду пешком, — сказал он, — а ты иди на лыжах. Ремень у меня в руке, и ты не убежишь.
— Дедушка, я скачусь одна. Тут славно.
— А я как? Кто меня поведет твоей лыжней?
Внизу, на равнине, Бали сел на лыжи немного отдохнуть и расспросить Пэтэму о тайге. По его предположениям, в правой стороне должен чуть-чуть синеть северо-западный лоб третьего хребта Дюлюшминских высот, откуда сочится река Огне. Найти бы Огне, а по ней нетрудно будет самой Пэтэме добраться до истока. Оттуда держи на восток и не минуешь Чондоломо.
