— Ты не стесняйся, Нюра. И вы, мамаша, не беспокойтесь. Вы просто занимайтесь тем, чем до меня занимались, а я посижу у вас немного. Не обращайте на меня внимания.
«Чудной какой!» — опять подумала Мария Трофимовна, но очень ловко воспользовалась советом паренька.
— Нюрочка, — ласково обратилась она к дочери. — Раз товарищ корреспондент разрешает, ты скоренько сбегай туда, куда я посылала. А мы тут посидим, побеседуем.
Нюра стрельнула глазами на мать, но тут же опустила их, чтобы не выдать себя. Встала и степенно, не отнимая рук от бедер, прошла по комнате до самого порога. А когда захлопнула за собой дверь, присела на корточки и прыснула в ладони.
«Надо же, как схитрила мамка!» — И, нисколько не сердясь на Марию Трофимовну, выскочила за ворота.
«А я вот возьму и перехитрю тебя, — неожиданно пришло ей в голову. — Возьму и убегу на утятник!»
— Вот и убегу! — проговорила Нюра вслух, но тут же сообразила, что корреспондент будет дожидаться ее. Придется вернуться. Все равно ботинки и пальто рабочее дома остались.
Ух, как не хотелось идти к Мокрушихе! И чего это мама водится с Лизаветой? Сколько раз спрашивала ее об этом Нюра.
— А как я вожусь с ней? — говорила Мария Трофимовна. — Придет она, попросит что-нибудь. Дам. А когда по хозяйству что посоветую.
И, вздохнув, добавляла:
— Человек-от, Нюрочка, не станет лучше, если от него всем миром отвернуться.
Мокрушина жила в конце узкого проулка. Быстро пробежав его, девочка остановилась у новых ворот и загляделась на выводок утят. Среди них, квохча, ходила курица. Сейчас в деревне многие так делают: подложат под курицу утиные яйца — она и выпарит их. А потом еще с инкубатора утят прикупят да и подсадят к этим. Клушка принимает утят в свою семью, как родных. Все-таки нянька! А когда малыши лезут купаться в канавы или небольшие водоемчики, вот уж бегает она по бережку, вот уж кудахчет!
У Нюры защемило сердце, когда она увидела это семейство. Все утята жирные, чистенькие, не такие, как на утятнике. Еще бы! У этих корму всегда вдосталь, теплый сарай в дождливую погоду.
— Ну что ты, Анна, встала у ворот! Жду ведь тебя! — услышала Нюра резкий голос Лизаветы. Приподняв тяжелую железную щеколду, вошла в просторный, покрытый тесом двор.
— Вот так всегда: людям угодишь, себе навредишь, — сердито продолжала Лизавета, входя в избу. — Чего мать-то стряпать хочет?
— Пироги с грибами, — нехотя ответила Нюра.
— А у меня вот и по грибы сходить некому, — вздохнула Лизавета, доставая с полки железную банку. — Валерку не пошлешь.
