со всех сторон, но ситуация обязывает с какого-то одного угла все же поступать
неправильно. Человек, в конце концов, не геометрическая фигура. И Октаве было как-то не по себе – неправильность всегда корежила ее, будь то простая описка в тексте или неподобающее поведение. Девушка старалась быть идеальной, а сегодня сделал шажок назад, оказавшись чуть ближе к, как ей казалось, черте, за которой зияла плотоядная бездна.
Хоть выбор и показался Октаве невероятно правильным, совесть хлыстала ее кнутом, как бьют плохо тянущего свой груз быка.
– Я думаю, нам лучше отойти куда-нибудь за угол, чтобы вообще пропасть из поля зрения, – наконец-то сказала девушка. – А то как-то неудобно.
– Дело ваше, – хмыкнул Шляпс и тронулся с места свинцовыми шагами.
– Погодите, – окликнул его Глиццерин. – А как вы будете забираться в дом? Может, вас подсадить?
– Что-что? – люминографу показалось, что он ослышался. – Зачем меня подсаживать куда-то?
– Ну, я подумал, что логичнее всего залезть через окно, раз вы уж решили появляться неожиданно…
– Господин Пшикс, и о чем вы только думаете? Мы приличные люди в приличном, наверное, даже самом приличном из всех семи, городе! А приличные люди заходят через дверь.
Он вновь зашагал, и земля наверняка бы задрожала, будь Шляпс раза в два больше. Потом он кинул Глиццерину:
– К тому же, это будет куда неожиданней.
Диафрагму Шляпсу казалось, что чем ближе он подходит к дому, тем меньше тот становится, и тем больше падает на бок – как пьянчуга, который принял на грудь слишком много даже по своим меркам. И без того маленький, какой-то неправильный, некрасивый и непропорциональный домик все сжимался и сжимался, пряча голову-крышу в воротник.
На удивление Шляпса, на крыльце не оказалось современного магического звонка – висела обычная веревочка, прикрепленная к колокольчику.
Люминограф позвонил и стал ждать.
Омлетте́ уже занес молоток над прибором, но тут раздался звонок в дверь. Инструмент чудом не вывалился из дрожащих рук. У Омлетте́ побелело лицо, отчего огромный бант стал выглядеть еще контрастней.
Бывший муж Крокодилы отложил молоток в сторону.
Через некоторое время дверь тихонько приоткрылась – видимо, Омлетте́ посчитал, что странно будет не открывать гостям, и такое поведение вызовет только больше подозрений. Но все же, об осторожности мужчина тоже подумал, и приоткрыл дверь слегка, чтобы в нужный момент резко захлопнуть.
Но с Шляпсом такие фокусы были бесполезны.
