– Вот. Этот дом, – вздохнула Октава.
– Почему-то я ожидал большего, но почему-то я и не удивлен, – сказал Шляпс.
– Дальше только сами, без меня.
– Я и не собирался брать вас с собой, – нахмурился Шляпс, смотря в упор на поникшего Пшикса. – К тому же, наверное, нелегко будет смотреть на…
– Только одна просьба – не бейте его, ладно? Он даже одного удара не выдержит. И вообще, не знаю, что на него нашло…
– Я постараюсь только потому, что вы попросили, – люминограф попытался улыбнуться – в его душевным состоянии получилось что-то, похожее на гримасу во время паралича.
– И еще одно, – Октава полезла в сумку и вытащила пирожок в бумажной обертке. – Передайте это ему, пожалуйста.
– А это не будет выглядеть странно? – удивился пиротехник.
– Уже ничего не может быть страннее взлома с големом средь бела дня, – люминограф повернулся к девушке. – Мне сказать, что это от вас?
– Ну да. Он же сказал мне, что одолжил светопарат у вас – вот я и подумала, что вы пошли мирно беседовать.
Октава раскраснелась. Ложь действовала на нее, как дихлофос на жуков, а все потому, что врать было неправильно – особенно близким людям, ладно уж эти троюродные тетушки, от них иначе и не отвяжешься.
– Наверное, нелегко вот так понимать, что сейчас твоему отцу надают… – начал Шляпс.
– Решили же без рук? – перебила девушка.
– …ментальных пощечин, – выкрутился Диафрагм.
Октава пожала плечами.
– А что поделать. Нельзя же врываться в чужие дома… Нет, правда не понимаю, что на него нашло. Он бы и мухи никогда не обидел.
– Настолько добрая душа?
– Нет, он бы просто испугался. Но это, если подумать, почти одно и то же.
Октаве действительно было тяжело принимать это решение, но виду она старалась не подавать. С одной стороны, инстинкты хорошей дочери подсказывали, что сдавать отца – как-то неправильно. Но с другой, Омлетте́ украл светопарат, да еще и наврал ей… Можно представить две миниатюрных Октавы на каждом из плеч обычной Октавы, которые почему-то постоянно появляются в такие трудные минуты, навязывая кардинально разные мнения.
Девушке в принципе было трудно оставаться и хорошей дочерью, и хорошим человеком – обычно два этих пункта как-то один вытекали из другого, и все было спокойно, а тут вдруг пришлось выбирать что-то одно. Педантичность и перфекционизм дочки Крокодилы все зубы себе поломали, нервно грызя ногти и прикидывая, как же поступить.
Поток ментальной газировки, скажем так, под названием «хороший человек» неизбежно сталкивался с горстью мятных конфет под названием «хорошая дочь», и когда они соединялись, происходил взрыв мозга. Поэтому, пришлось остановиться на чем-то одном. Иногда так хочется быть
