Посему, Октава шла за Шляпсом, хоть и должна была идти перед ним, показывая дорогу. Но девушка решила занять более безопасное положение, и просто координировала люминографа – налево, прямо, направо, за угол.
Они шли молча. Октава и Глиццерин лишь при необходимости общались, что называется, взглядами – да и то, не общались, а просто катапультировали какие-то сигналы.
Шляпс то молчал, то ворчал, то ругался – его сейчас не интересовало ничего, кроме пункта их назначения, который спустя какое-то время – как обычно, в тишине оно почудилось мучительно долгим, – показался на горизонте.
Это был, наверное, один из самых узких и низких домов во всей Хрусталии, словно бы сжавшийся от страха. Говорят, что жилище отражает всю суть своих хозяев – возможно, дом был чуть выше и держался увереннее до того, как Омлетте́ вернулся со своей добычей. Но это, конечно же, лишь фантастические спекуляции – здание всегда было таким.
Это вторая большая причуда (маленьких так много, что и не сосчитать), которую Омлетте́ выразил за время совместной жизни с Крокодилой, но эта прихоть, в отличие от голема, хоть как-то объяснялась логически. Однажды обладатель роскошной гривы из волос за обедом сказал, вскользь, что хорошо бы было приобрести ему отдельный домик…
Любой сторонний наблюдатель посчитал бы такое предложение либо шуткой, либо бредом умалишенного. Покупать второй дом, когда живешь в самом большом и широком помещении Хрусталии – те еще аристократические замашки.
Мадам Крокодила, как ей свойственно, восприняла замечание мужа серьезно – к тому же, ей было совсем не жалко, но она все же спросила, а в чем смысл такого приобретения. Не из жадности, а просто ради интереса.
Омлетте́ пошутил, что, если вдруг каким-то образом он окажется совсем один, у него будет, где остановиться. В такой исход он, конечно же, не верил, и считал это чем-то чересчур фантастическим – ему хотелось купить домик просто так, ради галочки. Когда денег на руках много, они так и начинаются чесаться, а когда эти деньги еще и не твои – зуд разбирает с двойной силой. Крокодила предлагала роскошнейшие варианты, но Омлетте́, опять же, понимая, что одному ему жить уж никогда не придется, остановился на самом маленьком и скудненьком. Он ради забавы решил отведать кильки, чтобы потом вновь взяться за омара – устроить себе этакий контрастный душ.
И вот, этот дом был совсем рядом, он как будто оседал, словно пытаясь зарыться в землю от такого позора. Сам Омлетте́ порой просыпался в холодном поту после того, как ночью в его голову лезли образы всех тех жилищ, от которых он отказался…
