– А что у вас светилось? – с опаской уточнил церемониймейстер.
– Вам показалось, – если попытаться начертить эту фразу с той интонацией, с которой ее произнес люминограф, грифель карандаша хрустнет и сломается. – Обычная игр света и тени, и какая-та ерунда прилипла.
– Трыхтыть-пыхтить-тыть!
– Простите, что вы сказали?
– Что? Я ничего не слышал. Наверное, вам снова показалось. То есть, вы никому не говорили? Хорошо, тогда просто отдохните, а я сам со всем разберусь.
– Но как вы разберетесь, если не знаете, кто украл светопарат… – Честер наконец-то отвлекся от свечения.
– Господин Шляпс! – раздался истошный вопль, который подразумевался как обычный крик. Но после незапланированный пробежки, любой крик становится похож на вопль. На крыльцо взбежал запыхавшийся Глиццерин, за ним – Октава. На вопль отреагировал и Бальзаме, тут же появившись в дверях.
– Господин Шляпс! – повторил пиротехник. – У нас тут было свидание…
– Демо-свидание, которое переросло в пробежку, – поправила дочка мадам Крокодилы.
– Неинтересно, – тут же кинул камень безразличия люминограф.
– …да, так вот, мы знаем, кто украл светопарат! Точнее, Октава знает.
– А вот это я готов выслушать.
– Эээ, – замялась девушка. – Не то чтобы я очень хотела вам говорить, поверьте, на принятие решения ушло много душевных сил, но… Это был мой отец
У Шляпса блеснули глаза, но тут же потухли.
– А можно чуть конкретнее? – уточнил люминограф.
– Да, – согласился Честер. – Забавно, все знают вашу маму, но про папу вообще никто ничего не слышал… Такое ощущение, что мадам Крокодила вечно была одна.
– Его зовут Омлетте́, – добавила Октава.
– Хмм… – Честер почесал подбородок. – Знаю почти весь город, а этого господина не припомню. Странно, он ведь бывший муж мадам Крокодилы…
– Он бы удивился, что вы его не знаете, – вздохнула девушка.
– И я тоже не могу припомнить… – добавил Шляпс.
– Да, он точно бы удивился. Думаю, вы видели его – такая большая прическа-грива и здоровенный аляпистый бант…
– Ой, так это же и есть господин Омлетте́! – чуть не оглушил Честера своим колокольным голосом Бальзаме, все это время любопытно слушавший беседу в дверях. – Я помню, как шил ему этот бант! И он до сих пор его носит?.. Приятно, конечно, но это уже совсем не в моде…
Глаза Шляпса словно застыли, разве что не закрутились назад, что шло бы вразрез со всеми законами физиками. События прошедших дней хлынули волной, дамбу воспоминаний прорвало, и в голове замелькали изображения мужчины, который пристал к нему по дороге в дом Крокодилы.
