– Мне казалось… что разжигание ненависти и неравенства негласно запрещено в нашем городе.
– Всегда найдутся те, кто или не согласен совсем, или спит, но готов примкнуть, когда ему посулят перспективы.
Этана уже и не помнил своего пребывания во дворце, тягучих разговоров с братом. Будто всегда эта пряная ночь блистала факелами многочисленных городских огней в темных волосах этой изумительной девушки.
– Так или иначе, но любая идея двигает человечество вперед, – продолжал он, окрыленный отсветом обоюдного вдохновения в ее глазах. – Пусть и неверными методами, но идет развитие, значит, мы выполняем главную цель своего существования. Пусть мы страдает, но иначе жить и не можем. Иначе нам скучно, мы засыпаем. Наш неутомимый дух предпочтет борьбу сну, потому что нет ничего слаще, чем пик осознания и достижений…
Амина удивленно посмотрела на Этану. С каждым словом он зачаровывал ее все больше.
– А если развитие заходит в тупик?
– Каким образом?
– Запретами.
– Значит, находятся лазейки. А для их создания нужна недюжинная смекалка.
– Вы не похожи с братом, – с удивлением констатировала Амина, хоть ей и нравилось разыскивать общее в отдельных сферах. – Ты обтекаемее.
– В этом я больше похожу на тебя.
Амина уверовала в чистоту младшего брата этого демона. Этана, очарованный девушкой, подобных которой не водилось в Сиппаре, не разубеждал ее в этом лестном для себя сравнении. Как насущно было укрыться в тихой пристани после свистопляски последних дней, вырвавших ее из спасительного озера созерцания…
Братья угадывались внешне, в резных линиях выточенных лиц… Но, окунаясь в пористую глубь их характеров, очевидной представлялась разность их пластичности – Этана вскрывал ее куда интенсивнее. Романтизаторство в Этане чудилось безвредной нелепостью человека, не видавшего ужасов перелопаченной жизни. Особенно в сравнении с Арвиумом, который будто вовсе перестал признавать человеческие законы.
Пока Амина держала Этану за его вывернутые пальцы под деревом, искусственно орошаемым влагой из умело спроектированных водоводов, мимо проходили одиночные воины, недобро косясь на полуночников. Выведать и вытащить наружу то, что таилось в недрах Амины, стало для Этаны насущно. Его восхищали ее живость и четкое понимание, чего и в каком количестве она хочет, что лишало ее лакомой потребности винить остальных в своих невзгодах. Ее задумчивость пленяла неразгаданным волшебством богатства чужого внутреннего и меланхоличной завистью к его градациям.
