Я думала, он солжет.
Вместо этого он согласился, сказав:
— Да.
— Бессмыслица какая-то, — прошептала я и почувствовала, как мое сердцебиение, замедлившееся, снова начало ускоряться.
— Я был там, когда писали этот закон, и я до сих пор его не понимаю. — Он замолчал, потому что я не слушала.
А стала паниковать.
Его голова слегка наклонилась, затем его пальцы перестали скользить по моей спине, и его рука выпрямилась, двигаясь по моей заднице и вверх к бедру.
— Лия, твое сердце, — предупредил он.
— Я ничего не могу поделать! — вырвалось у меня. — Ты признался, что голоден. Что, если ты не сможешь остановиться!
— Я остановлюсь.
— Что, если не сможешь?
— Лия, я остановлюсь.
Я покачала головой и начала отстраняться, но его рука скользнула вниз по моему бедру, снова по моей попке, но на этот раз, обхватив ее, он притянул меня ближе к себе, прижав мои бедра к своим.
Он тоже был возбужден, очень возбужден, я сразу это почувствовала. И его возбуждение сделало меня еще более возбужденной. Это было настоящим безумием, но было правдой.
О боже мой. Что со мной не так?
Я замерла, прижавшись к нему, мои глаза в шоке встретились с его глазами.
Его лицо приблизилось, губы оказались едва ли не на расстоянии дыхания, он пообещал:
— Я не причиню тебе боли.
— Ты ничего не сможешь с этим поделать.
— Смогу.
— Пожалуйста, не делай этого, — прошептала я свою мольбу.
Он втянул воздух ноздрями, и его черные глаза, такие близкие, расфокусировались.
— Боже, ты так сладко пахнешь, — пробормотал он.
— Люсьен.
Когда я произнесла его имя, его глаза снова сосредоточились на мне, смотрели проницательно и напряженно.
— Тебе понравится, — тихо произнес он.
Я отрицательно покачала головой. Моя паника шла в ногу с моим возбуждением. Он возбуждал меня и в то же время пугал до смерти. Как у него так получалось, я не могла понять.
Как будто он чувствовал мой страх и возбуждением, и ему нравился этот гремучий коктейль. Я могла сказать, что ему это слишком уж нравилось, потому что у него загорелись глаза, и меня это заводило еще больше.
— Через неделю ты будешь умолять меня об этом, — тихо произнес он.
Мой пульс участился, дыхание стало прерывистым. Его глаза вспыхнули.
— Успокойся, моя милая, — пробормотал он, его рука прижалась к моей заднице, бедра начали тереться о мои.
Это тоже было приятно.
Мои губы приоткрылись, грудь набухла, соски затвердели, и в то же время между ног разлилось тепло.
Через секунду я хотела его поцеловать. Мне было необходимо его поцеловать. Словно это был вопрос жизни и смерти. Я не контролировала себя. Это не были игры разума. Не было никакого гипноза с его стороны. Это была только я.
