— Может нам не стоит кормиться сегодня, — попыталась я. — Может, стоит попробовать завтра вечером. Или, — я заколебалась, — на следующей неделе.
Или никогда, но так далеко в первый день я не собиралась заходить, пока еще нет.
Моя очень слабая надежда рухнула тут же от его слов.
— Я не могу, — ответил он.
— Почему не можешь?
Он вздохнул, и его рука перестала гладить мое бедро. Его пальцы снова впились в мое бедро, и он перевернул меня на бок лицом к себе, его ноги выскользнули, и он вытянулся во весь рост рядом со мной. Его рука обвилась вокруг меня, скользнула вверх по моей спине, поймав завиток волос и начав с ним играть.
— Я припадам тебе небольшой урок, который ты должна была усвоить на уроках, — начал он неодобрительным тоном, прежде чем у меня окончательно не перехватило дыхание от нашего нового, гораздо более интимного положения.
Я сжала губы между зубами и кивнула.
— Пять недель назад я сообщил Совету, что отпускаю свою наложницу и мне нужно будет присутствовать на Отборе. Неделю назад, за три часа до того, как я прибыл на твой Отбор, мы официально с ней расторгли наше Соглашение. По закону мне не разрешается кормиться, пока у меня не появится новая наложница. Даже на Пиру. Это значит, что я не кормился целую неделю. Это долгий срок, моя милая, — закончил он шепотом, а затем продолжил шепотом: — Ты мне нужна. Сегодня.
Я проигнорировала его признание, но при этом почувствовала странное возбуждение. Что помогло этому возбуждению (причем слишком сильно), так это то, как он шептал своим глубоким, мягким, низким и каким-то физически обволакивающем голосом.
Вместо этого я спросила:
— Что такое Пир?
Его рука перешла от почти нежной игры (это было нежно, я не могла этого отрицать) с моими волосами, к скольжению по моей спине и рисованию кругов.
Это тоже было приятно, тело и разум признали это без промедления, даже не споря. Это просто было приятно. Очень приятно.
— Это я позволю твоей матери или Эдвине объяснить, — сказал он, все еще тихим голосом.
— Так ты голоден?
Он кивнул и ответил:
— Очень.
— Почему ты должен столько ждать? Кажется, это глупо.
Что-то промелькнуло на его лице, раздражение, определенно, и нетерпение, разочарование возможно, я была почти уверена, что увидела разочарование. Затем мне показалось, что он принял вызов, но это было настолько мимолетно, что я была не уверена.
— Это неразумно, ты права, однако это закон, — ответил он.
— Разве не сделало бы первое кровопускание, посвящение, довольно опасным, если вампир сильно голоден?
