Вереск продолжал сидеть, ссутулившись, глядя в пустоту.
– Чего расселся?! – рявкнула я на него. – Поднимай свою задницу и помогай! Веревки отвяжи и малого неси в фургон.
Может, это было и не очень ласково, но мне показалось, что ему сейчас полезно получить легкого пинка. И перестать думать о плохом.
Мне бы тоже не помешало, потому что его слова меня порядком напугали по правде-то говоря...
Запрягая лошадей, я видела, как Вереск неловко поднимается сначала на колени, а затем и на ноги, закованные в эти странные железки, над которыми вечно потешались глупые деревенские мальчишки. Он хитрым образом завязал одеяло Рада так, что получилась петля, нацепил ее себе на шею. С этим грузом, мальчишка тяжело оперся на оба своих костыля и медленно двинулся к лестнице фургона. Ему нужно было пройти всего несколько шагов, но, казалось, это займет целую вечность.
На мгновение мне стало стыдно. Могла бы и сама отнести ребенка. Я была уверена, что Вереск его не уронит, не ушибет, но, боги, чего ему это стоило! Каких огромных, несоразмерных результату усилий...
«Ничего, – сказала я себе, отворачиваясь. – Он не девка сопливая. А я ему не нянька. Не буду жалеть!»
И покрепче затянула ремень упряжи.
0
Случалось ли тебе, любимая, видеть, как цветет степь?
Это красиво. Очень красиво.
От начала весны и до конца лета краски сменяются одна за другой. Горицвет, ветреница, незабудки, ковыль... Первой зацветает сон-трава, и вся земля от края до края становится синей. Взглянешь с пригорка – и кажется, будто стоишь посреди моря. А оно колышется, меняет свой узор каждое мгновение, манит пробежаться босыми ногами до самого горизонта.
Когда мы добрались до становища Кайзы, колокольчики сон-травы уже были повсюду и сладкий их запах сводил меня с ума сильнее, чем ощущение свободы, что разлито в воздухе Диких Земель.
Я была счастлива.
Так счастлива, что даже сны про Лиана почти ушли, отступили куда-то во тьму. А может, дело было не в запахе степной весны, а в том, что я больше не спала одна...
...В тот же день, как мы снялись с насиженного места в лесу, я решила, что больше не позволю этим проклятым духам из чужого мира являться в мой фургон. И сказала Вереску, что устала просыпаться по ночам и отныне ему придется делить постель со мной, чего бы он там об этом ни думал. Даже рта раскрыть не дала, остановила сердитым взглядом всякие споры.
И стало так.
Я не желала его плоти и его сердца, но знала, что покуда остаюсь рядом, ни один злой дух не посмеет разинуть свою жадную пасть.
