Все его слушали с затаенным вниманием — не знали, правду он говорит или смеется над ними.
— Да мы уже лет сорок как новую церковь имеем... ближе... верстах в пяти,— виновато пробормотал дед Тодор.
— Ну что ж, переночуем и поведем назад в город,— сказал старший солдат.— У кого нам ночевать? — посмотрел он на старосту.
— Идите, землячки, в мою хату, переночуйте у меня,— предложил дед Тодор, пока староста раздумывал.
Все стали расходиться.
Дед вел гостей в свою хату и по дороге ласково тараторил:
— Как же мне, землячки, вас не приветить: это ж я было решил, что внука моего под ружьем ведут... Внук мой на заработки ушел, добрый он человек... А у меня и хата теплая. Я завсегда рад странника принять. Переночуйте у меня, а утром можете и в путь...
Ходяка шел с опущенной головой и, казалось, был совершенно безразличен ко всему, что происходило вокруг него.
Солдаты тоже шли молча. Все их мысли были направлены к теплому ночлегу, сытному ужину и отдыху.
Темный осенний вечep незаметно опускался на землю. Дул холодный сырой ветер. Мрачная сырость сжимала тоскою сердце.
— Не надумай только ночью сбежать,— предупредил мордастый.
— А ты не спи...— ответил ему ходяка.
— Сбежать... Смеетесь вы над ним, стариком,— добродушно произнес дед Тодор и тихо улыбнулся каким-то своим мыслям...
1916 г.
