— Ладно уж…
— Не забудь гармошку.
— Возьму, если уцелела. — Степан пожал Павлу руку и свернул в переулок, к своему дому.
Николай Котлецов, с которым после неожиданной встречи на собрании у Трощанского установились самые душевные отношения, встретил Степана крепкими объятиями.
— Явился, чертушко! А я за тебя побаивался. Меня долго мытарили, хотели выудить о тебе все, что знаю.
— Что же ты?
— А я им говорю: это теленок. Он только и умеет, что мычать да хвостом вилять.
— Это я-то хвостом вилять? — посуровел Степан.
— Ну-ну, не ершись. Я не первый раз у них гостем стал — знаю, что сказать.
— Много наших схватили?
— Изрядно. Трощанского сослали в другое место. Посадили Бородина и еще человек десять.
— А Красовсюш?
— Библиотеку опечатали, а его, по-моему, оставили как приманку.
— Значит, будут шерстить еще?
— Обязательно.
— Н-да…. А у нас Пашка женится… завтра устраивает смотрины. Звал нас с тобой кататься на лодке вместе с невестой, ее братом и подругами.
— А кто братец невесты?
— Наш однокашник, Башкиров.
— Что ты? Мы вместе вшей кормили в тюрьме.
— Так что, поедем?
— Обязательно! Попробуем жандармам пустить пыль в глаза. Может, получится….
В назначенное время Степан и Николай Котлецов пришли к Павлу, который представил их невесте — смуглой, веселой девушке, с черными озорными глазами. Скоро подошли ее подруги с Николаем Башкировым.
Немного выпив и закусив, вся компания спустилась к воде. В большой лодке, под звуки гармошки, поплыли вверх по реке.
Солнце грело так усердно, что даже на воде было жарко. Сидевший на корме Котлецов снял пиджак и, правя на середину реки, подмигнул Степану.
— Ну-ка, затянем любимую.
Степан взял аккорд с переборами, а Николай завел старательно;
— Много песен слыхал я в родной стороне,
В них про радость, про горе мне пели,
Но из песен одна в память врезалась мне,
Это песня рабочей артели.
Тут Николай взмахнул кудрявой годовой, и все дружно грянули:
— Эх, дубинушка, ухнем!
Эх, зеленая, сама пойдет, сама пойдет,
Подернем, подернем,
Да ухнем!
Жандарм, дежуривший на пристани, подбежал к перилам и, что-то крича, погрозил кулаком. Но его угроза не могла остановить залихватской, призывной песни…
Домой возвращались, когда стемнело. Чтоб не попадаться на глаза полиции, высадились, не доезжая причала, а лодку повел один Башкиров. В гору шли неторопливо. Поднявшись, сидели на скамейке в городском саду, поджидая Башкирова.
Потом дружно, с песнями провожали невесту. Простились заполночь, и Степан пошел ночевать к брату.
