Михаил представил, что скажет хрупкая Аня, когда он принесет ей настоящего живого зайца, изо всех сил вырывающегося на свободу, и предложит ей приготовить его «под водку», а потом подать на новогодний стол.
– Ну чего молчишь, мужик? Смотри, какой заяц! Бери, даже не думай! – продолжал уговаривать его странный продавец, протягивая несчастное животное к нему поближе, чтобы он мог лучше разглядеть.
И Михаил разглядывал. Светло-серую, с темным пятном на спине, шерстку, забавную черную полоску на хвосте, а главное, глаза, в которых были и боль, и страх, и отчаяние.
– Давай, бери, мужик, шесть килограмм заяц! Я сам взвешивал! А может, даже и семь, он же вертится, как черт. Я уже устал тут стоять с ним.
– Мне не надо, – сказал Михаил, – мы такое не едим.
А потом он отвернулся и снова направился к входу на рынок с его железной калиткой и трещащими динамиками, из которых лилась очередная новогодняя песня, которая за последние дни надоела всем хуже горькой редьки. Он не сделал даже трех шагов, потому что понял, что не сможет подойти к этим узким воротам, что низкое небо просто упало своей тяжестью ему на плечи, и нет сил ни искать подарки, ни слушать праздничные музыкальные шедевры. В левом кармане – деньги на шампанское, мандарины, конфеты, те, что дала жена со списком покупок. В правом – деньги на подарок, которые он собирал сам, потихоньку, отказывая себе в обедах и экономя на всем. Наверняка этого будет достаточно.
Он резко развернулся и снова подошел к горе-охотнику и просто спросил:
– Сколько?
– О, мужик, передумал! Правильно, будешь на новый год зайчатину есть. Тут же пять килограмм! Ну или даже семь, вон он какой жирный! У меня рука намётаная, я без всяких весов тебе скажу, что тут даже почти семь кило!
И он назвал сумму, напустив на себя делано равнодушный вид, и протягивая зайца снова ближе к Михаилу. Это нарочитое равнодушие дало Михаилу понять, что надо торговаться, и он начал торговаться. Никогда он не покупал зайцев, ни живых, ни мертвых, а потому не знал, на какие недостатки надо ссылаться. Но он начал торговаться яростно, страстно, вкладывая всю свою душу. Он сказал и про черные уши, и про пятно на спине, и даже про то, что глаза у животного мутные, может, он больной? А потом он просто достал из правого кармана деньги, половину того, что хотел продавец за живой товар, и замолчал. И конечно, тот не устоял, увидев, наличные, и мысленно уже представив, сколько он купит на нее водки, хватит на все новогодние праздники!
