Выйдя на улицу, повернул налево к Никитским воротам. На углу спросил встретившуюся ему девушку, по виду ровесницу, как пройти в райком.
— А зачем он вам?
Девушка щурилась от прямых лучей солнца, с любопытством разглядывая парня в помятой одежде. Зябко подергивала плечами, стараясь зарыться подбородком в меховой воротник куртки.
— Ну… мало ли? — на всякий случай поосторожничал Денис.
— Военная тайна, да? — усмехнулась девушка.
— Да нет. Вот на окопы хочу… А там, может, и на фронт попаду.
Его откровенность была оценена.
— Знаешь, я уже два раза ходила в райком, просилась медсестрой…
— И что?
— Отказали. Нужны квалифицированные медсестры. Поступайте, говорят, в медучилище.
— А ты?
— Уже подала заявление. Только бы приняли… Ладно, пойдем, провожу до райкома. Тебя как звать?
— Денис Чулков.
— А я — Галя Лаврова.
Они свернули за угол и пошли вверх по Тверскому бульвару.
Денис жадно глазел по сторонам. Сейчас днем было особенно заметно, что Москва переполнена военными.
Все озабочены, у всех суровые лица, все отчаянно спешат. И куда ни взглянешь, всюду напоминания о войне. Стекла перекрещены полосками бумаги. Перед широкими витринами — сложенные штабелями мешки с песком. Ежи из рельсов, надолбы, колючая проволока… И патрули… патрули… Военные, милицейские, в гражданской одежде с красными повязками на рукавах. Пешие, конные… Серые шинели и фуфайки защитного цвета — самая распространенная одежда.
У подъезда райкома Галя сказала, что подождет Дениса.
— Ну что вы! — совсем смутился Денис. — И зачем? Вдруг там долго?.
Подумал: «Странная девчонка. Доверчивая какая-то…» Пожал плечами:
— Ладно, ждите, коли времени не жалко.
В коридоре райкома на полу бумага, окурки, табачным дымом, казалось, пропитались стены. Чуть почище было в приемной первого секретаря.
Мальчишки и девчонки, чуть постарше Чулкова, спорили и обсуждали одно: где сейчас немец? Часто назывались Малоярославец и какая-то Медынь. Особенно сцепились двое. Белобрысый парень с рассыпавшимися волосами доказывал, что фашисты дошли до Малоярославца, а его приятель, черный и курчавый как молодой барашек, исступленно вопил: «Врешь, все ты врешь! Этого не может быть! Панические слухи! Ты жертва вражеской пропаганды!!!»
— Да заткнись ты! — оборвал «барашка» неразговорчивый крепыш со злыми узкими глазами.
Девушка — секретарша со сросшимися бровями — они были черные, очень широкие и оттого казались приклеенными — то и дело отрывалась от телефонной трубки:
