Разумеется, наряду с войной за испанское наследство, отвлекавшей силы противников России, существовали и другие положительные факторы, такие, как немыслимые дипломатические ошибки Карла XII, противоречия между Англией и Голландией и другие столкновения интересов в Европе. Действительное положение вещей не поддается схематическим оценкам и представляет неизмеримо более сложную и противоречивую картину.
Перечисление и характеристику проблем истории петровской России можно было бы и продолжить. Их много, поскольку необъятен исторический материал данной темы. Но в конце концов все они сводятся к задаче максимально точной оценки деятельности Петра.
Оценка первого рода, то есть максимально обобщающая, не может сводиться лишь к утверждению, что политика Петра не была успешной. Это можно с равным успехом сказать об очень многих периодах в истории России, не идущих ни в какое сравнение с петровской политикой по своей сущности. Что же касается сущности, то, прежде всего, надо подчеркнуть невозможность ее сравнения с событиями, когда решалась судьба России, таким, например, как спасение ее независимости от польско-шведского завоевания в начале XVII века. Осуществление петровской внешней политики укрепило только его собственную власть на ограниченный период его царствования. Угроза национальному и государственному состоянию России, от которой, якобы спасли страну петровские реформы, на деле происходила от самого Петра. Да, существовала тенденция, а точнее мечта о способности Европы к колонизации России. Эту тенденцию выразил, например, знаменитый немецкий философ и ученый Лейбниц, горячо приветствуя победу Карла XII над русскими под Нарвой и высказывая пожелание, чтобы «юный король установил свою власть в Москве и дальше, вплоть до реки Амур». Но простите, по значимости это сравнимо с пожеланием Жириновского «вымыть сапоги в Индийском океане». И столь же серьезно. Многовековой «Дранг нах Остен» и планы колонизаторской экспансии в отношении России вынашивались и вынашиваются и в Англии, не говоря уже о Швеции и даже Польше. Не зря Чаадаев впоследствии (все крепки задним умом) говорил, что Россия могла оказаться шведской провинцией. Другие опасались раздела русской земли, ее захвата одним или несколькими завоевателями. Внешняя политика, вся деятельность Петра, превратили такую гипотетическую «угрозу», в реальный «жупел», а апологеты имперской идеи и их угодливые последователи охотно подхватили эту мысль, вознесли ее на постамент, окружили восторгом, и, доведя до абсурда, постановили исключить возможность критики, согласившись на откровенные исторические подтасовки, и огульные словеса в угоду поддержания идола. Они – эти словеса – выражаются в том, что иногда вообще не видят никаких ошибок и неудач в политике Петра. Даже такие явные поражения, как Нарва и Прут, объясняются не его очевидными просчетами и ошибками, но следствием случайного стечения неблагоприятных обстоятельств.
