Не случайно сразу после смерти Петра его приближенные выступают с предложениями об отмене некоторых его нововведений. При этом они даже пользуются поддержкой вдовы Петра — воцарившейся на троне Екатерины I.
Возвращаясь к роли «онемеченной» династии Романовых, которая во главу угла поставила интерес династический, следует подчеркнуть одно важное обстоятельство. Во внешней политике династический интерес часто совпадал с национальными интересами России. А в победоносных действиях тогдашней русской армии, по счастью применялись тактические и стратегические принципы, отличные от опыта Полтавы, иначе разгром Наполеона, его прославленной армии вряд ли был возможен.
Но даже победа в Отечественной войне 1812 года привела лишь к тому, что Россия сохранила роль великой державы. Но эту роль она играла только в военных и дипломатических делах. В социальном и культурном отношении она из-за крепостного права, образца указа 1711 года, оставалась одним из наименее развитых европейских государств. «Дух Петра» веял над Россией...
Противоречивое, и в сущности своей отрицательное, отношение царского дома Романовых к Петру сказалось в любопытной истории с личным имуществом царя. Это были его отнюдь не роскошная одежда, книги, карты, чертежи, разные предметы быта и т.п.
Особенно много осталось после него разных орудий труда: десяток станков, огромный набор инструментов, которыми он сам работал. Сначала все хранилось в основанной Петром Кунсткамере, а потом Николай I приказал перенести коллекцию, включая «Лизетту» – чучело лошади, на которой, по установившемуся преданию Петр скакал в огне Полтавского сражения, и другие реликвии, в дворцовый музей Эрмитаж. Устроили специальную галерею Петра Великого, расставили вещи в длинном коридоре. Свободный доступ публике туда был закрыт на протяжении 60 лет. Возможно, царствующие особы опасались демонстрировать народу экспонаты, которые могли утвердить посетителей в «странном» образе жизни Петра.
Двойственным, противоречивым оказалось и отношение к Петру большинства господствующего дворянского сословия. Одни его представители, подобно Пушкину, рассматривали его как преобразователя. Иные же пытались поставить под сомнение и справедливо осудить его «деяния». Это старался, например, сделать в своем знаменитом памфлете «О повреждении нравов в России» историк екатерининских времен князь М. Щербатов.
Интересно посмертное отношение к Петру за границей. Иностранные дипломаты сообщали из Петербурга о том, что началась правительственная чехарда вокруг русского трона в борьбе клик и кланов за власть. Но это утверждение базировалось в том числе и на том, что некоторых русских представителей за рубежом радовало исчезновение Петра.
