– Вот, значит, как… – пробормотал Андрюс.
– Ну, значит, доносила я тебя до срока, появился ты на свет; такой чудный да красивый, прямо ангелочек Божий! – мать всхлипнула. – Никогда я таких прекрасных ребятишек не видела! Да и повитуха, и подруга моя, что помогать приходила, все в один голос: что, мол, за младенец – чистый ангел! Вот как настала ночь, и вижу я – вдруг они все: и повитуха, и подруга, и Йонас, и дети заснули, точно мёртвые. Одни мы с тобой не спали; я лежу, держу тебя у груди… И тут дверь отворилась, я так и обмерла. Входит она, Агне-ведьма. Испугалась я, тебя прижала изо всех сил; уходи, говорю, а не то закричу, соседи сбегутся! А она, проклятая, смеётся и говорит, мол, никто не придёт – они спят. А ты, говорит, красавица моя, про должок свой помни. Дай-ка, говорит, на младенчика, крестника моего, взглянуть; и руки свои нечистые к тебе тянет.
Только я тебя не дала. Отвечаю ей: «Что хочешь за услугу, говори! Заплачу, сколько надо, а до дитя не дотрагивайся!»
Ну, она снова рассмеялась и говорит: плата за твоё рождение такая будет: чтобы вскормила я тебя, вырастила, выпестовала, а когда нужный день и час настанет, тогда она, Агне, за тобою придёт. И чтобы я тебя добровольно отпустила да велела тебе, сынок, с нею идти, куда поведёт. И ещё сказала: не беспокойся, мол, ты жив-здоров будешь, счастлив, ещё и поблагодаришь её, когда увидишь, какие дары тебе положены от неё. Сказала, что ты такой получился – даже лучше, чем она предвидела.
Вот как сказала она это всё, так и упало у меня сердце. Закричала я, что не видать ей сыночка моего единственного, как ушей своих, чтобы убиралась из дома, а то зашумлю сейчас, всё расскажу соседям про её колдовство поганое, вот узнает она тогда, где раки зимуют… Агне сощурилась этак презрительно и говорит: я пообещала, поклялась, а если тебя не отдам, так она другое моё дитя заберёт, как жертву за тебя. И говорит: «Советую тебе, милая, лучше сына отдать, как время придёт, он с моими дарами могуществен да счастлив будет. А вот ежели какую-нибудь из дочерей взять придётся…» – мать не в силах была продолжать и разрыдалась.
Андрюс вскочил и наклонился к Иеве: та дышала ровно, руки её были тёплыми. Казалось, сестра спит спокойным, крепким сном.
– Не печальтесь за Иеву, матушка, она жива, – ровно произнёс Андрюс. – Что же, Агне потом приходила к вам?
– Потом, – мать вытерла слёзы, – пошла я к священнику. От страха думать не могла – рассказала всё как на духу, исповедовалась. Ох, сыночек, что там было! Как он кричал на меня, что с ведьмой связалась да колдовству потворствовала! Чуть не проклял! Я только в ногах у него валялась да молила простить, вразумить… Ну, побушевал ксёндз наш, потом говорит: «Ладно, ты не виновата, ты – глупая баба. А это всё она, Агне-ведьма, дьяволица проклятая, тебя искушала». Он народ на неё сколько натравливал, да она всегда выживала, уж не знаю, как.
