Кажется, мы поменялись местами, теперь мне приходилось переживать за зад Лу. Главное, чтоб этот зад был ко мне как можно ближе, а там разберемся.
Знакомый студент колотил витрину.
— Вот гады, сломали.
— Так ты и сам крушил.
— Их милое дело крушить, тяп-ляп сделали, а я-то делал с душой.
— То есть твое крушить нельзя, а чужое можно?
— Да! Я же старался, делал, ремонтировал, а они совсем не ценят чужой труд!
— А ты чужой ценишь?
— А что его ценить, еще сделают.
— Ну и ты еще раз отремонтируешь. А не ломать не пробовал?
— Вот еще. Я пошлину за буйность заплатил, ломаю, что хочу!
— Так и не ремонтируй, покрушил, домой пошел.
— Нельзя, только после ремонту выпустят, все Ирод проклятущий придумал — поломавши, починивши и уходивши. Тьфу.
Остальные были такого же мнения — мое ломать нельзя, чужое можно, и все сетовали, что нет никакого уважения к чужому труду, и несправедливо, починив все, уходить.
— Пошли, Лу, скучный городишко.
— На ночь глядя да в поля?
— Ага.
— Пошли.
Будет опять под боком сопеть, а может и не только сопеть. И вот буду возвращаться с очередного дела, а она меня встречать будет… Жаль, что живут они мало. Надо об этом подумать и что-то придумать. Завтра об этом подумаю. А сейчас поправить плащ на ее плечах, осторожно привесить следилку, предложить руку для пешей прогулки и уйти в ночь.
ГЛАВА Двадцать вторая неделя
Слеза Дракона, точно, где-то у меня был запас, ещё бы вспомнить где, редко пользовался. Продлевает жизнь на два века, замедляет увядание, эх, жаль, что срок маленький, но за два века найду решение.
— О чем задумался?
— Иди сюда, — похлопал рядом по бревну.
— Мне и тут удобно, — плащ вместо гамака приспособила, лежит, костром любуется. И даже не оценила, как я этот костёр щелчком пальцев разжег. Ничего, скоро она мои пальцы оценит.
— Не пристраивай зад, двоих плащ не выдержит.
Так в этом и план.
— Болван, — взвыла Лу, приложившись головой о корень дерева, что-то о мягкости падения подумать забыл. Давно за девицами не ухаживал, как-то все больше они за мной. Даже за невестой не ухаживал. А тут что-то захотелось.
— Очень больно?
Еле увернулся от горящей головни.
— Не обожглась?
Булыжник-то откуда, уф, хорошо, реакция отменная, увернулся. А вот булавкой в руку нечестно. Схватил покрепче, чтоб не вырвалась.
— Повторим? Что на озере было, хорошо же было.
Когда-нибудь я ей зубы точно выбью. А пока потерплю. Поцелуй с привкусом крови. Моей крови. Вот, расслабилась, ручками шею обвила, телом прижалась, главное, не спешить, пусть привыкает.
