А что, если представить себе, что я – робот? – подумал я. Представил, сыграл. Сразу все так упростилось. Я не особо умный, не особо красивый, совсем не сильный – ну, вы сами видите. Но меня сразу стали хвалить, в пример ставить. Мальчики-роботы всем нужны. И всем нравятся. Вы говорите: перестань! Стань обратно человеком. Вы думаете, будет лучше? Кому?
Давайте спросим хоть бы и у мамы. Ну вот я стану как мои одноклассники. Сброшу панцирь, стану человеческим подростком – буду говорить что думаю, спорить со всеми (потому что большинство взрослых такую чушь несут!), хамить, если достанут, сидеть в инете… Она хочет?
Мы тут же и спросили (благо мама сидела в коридоре). Как вы думаете, что она ответила?
Мама Михаила все взвесила и отказалась. Ладно, сказала она, если так ставить вопрос, то к текущему положению дел я уже как-то приспособилась. А как будет, если он сейчас возьмется другую роль играть, да еще и с перехлестом? Трудный подросток, чтоб нам жизнь малиной не казалась, типа «получи, фашист, гранату»? Не, я этого не хочу. Пусть уж дорастет как есть и дальше делает что хочет. Хоть в театральный институт поступает. «Вот видите…» – сказал Михаил. Смотрел он в сторону и говорил бесстрастно. Может быть, мне просто показалось, что в уголке его глаза блеснула слеза…
– Поговорите с ним! – почти истерически выкрикнула женщина, втолкнула в предбанник моего кабинета рослого юношу, захлопнула дверь и, кажется, даже подперла ее плечом с той стороны.
– Ну что ж, проходи, что ли… – уныло сказала я. Начало не обещало ничего хорошего.
Продолжение, впрочем, тоже.
Юноша был высок и черноволос. Удлиненные глаза казались обведенными черной каймой, как на египетских фресках. Я даже присмотрелась внимательнее. Разумеется, никакой косметики не обнаружила, просто очень густые и длинные ресницы. Мать я видела мельком, но в своем предположении практически не сомневалась: отец мальчика кто угодно, только не славянин.
– Как тебя зовут?
– Кир зовут меня.
– Сколько тебе лет?
– Шестнадцать лет мне.
Еще несколько таких же вопросов и ответов. Энцефалопатия? Какого генеза? Нарастало раздражение на мать. Хоть бы медицинскую карту в руки чаду сунула!
– В какой школе ты учишься?
– В триста пятьдесят седьмой школе…
– …я учусь, – закончила я. Вдруг он просто прикалывается?
Улыбки не последовало. Но школа-то обычная, не коррекционная!
– Как ты учишься?
– Нормально я учусь.
– Тройки, четверки?
– Тройки, четверки.
