– Кир, ты странно разговариваешь по-русски. Может быть, русский для тебя неродной? Тогда какой у тебя родной язык?
– Дотракийский.
Некоторое время я переваривала услышанное. И постепенно усваивала, что никакой энцефалопатии тут нет, а что есть – я не понимаю тотально.
Попыталась выяснить, что, по мнению Кира, двигало его матерью и о чем она хотела, чтобы мы поговорили.
Полный провал. Причем у меня нет ощущения, что он равнодушен или отсутствует. Он здесь, и у него какие-то чувства. Сильные. Но какие и по какому поводу – у меня нет даже предположений.
– Кир, пожалуйста, позови свою мать, а сам посиди в коридоре.
– Не могу позвать свою мать. Нет ее там. На работу она ушла.
– Ты знаешь ее телефон?
– Восемь девять два…
– Погоди, погоди… я набираю…
Трубку взяла сразу – на работе там она или где.
– Это психолог. Приходите завтра вечером к семи. Кира с собой можете не брать, мы с ним уже побеседовали. Если это можно так назвать.
* * *
История сначала выглядела вроде бы обыкновенной.
– Когда я собралась за своего нынешнего мужа замуж, у меня уже ребенок был. Вот он, Кирилл. Три года ему было, и он у моей мамы жил, у своей бабушки то есть. А я сама работала, поварихой, в смены. Он с самого начала шумный был и подвижный очень, маме тяжело было, но что ж поделать? – надо же кому-то деньги зарабатывать.
А он сначала не знал, что у меня ребенок, – ну, мы просто встречались, и все. А потом он сказал: давай жениться. Тогда я ему и сказала. Он ушел и три дня не появлялся и не звонил. Я все плакала и думала: ну вот. А потом он пришел и говорит: я на тебе все равно женюсь, но к твоему ребенку отношения иметь не буду. Если тебя это устраивает, пошли заявление подавать. Живет он у бабушки – и пусть живет, будем ей деньги давать, и видеться с ним будешь. А я говорю: если мы будем вместе жить, тогда Кирилл тоже будет с нами – он мой сын, и маме с ним тяжело. Он еще подумал и говорит: хорошо, только меня к этому не привлекай.
Так и стали жить. Он ко мне хорошо, а Кирилла не обижал, просто не замечал его. Единственно, ему не нравилось, когда я его ласкала, ну я и старалась, чтоб он не видел. А потом Кирилл уж и сам не хотел. Он быстро привык, к мужу не обращался; если ему что нужно – сразу ко мне. Потом муж говорит: роди мне ребенка. Я говорю: ты ж детей не любишь. Он говорит: своего буду любить. Ну, я подумала, он хорошо тогда зарабатывал, а мне в столовой надоело уже… почему нет? И забеременела, и родила опять мальчика. Он его Вовой назвал, в честь своего отца.
