- Кто костер разжег? А ну, быстро туши! - гремит рядом голос Феденко. - Ты, Рева? Что это тебе? Табор? Тракторная бригада?
- Ни, якой табор, - спокойно отвечает Рева. - Це забота о человеке, товарищ Феденко.
Пожалуй, прав Рева: надо дать людям погреться, просушить одежду.
- Товарищ капитан, костер разожгли с моего разрешения, - замечаю я.
- Вы разве не спите? - и Феденко быстро подходит ко мне. - От комбата начхоз Козеницкий пришел с колхозниками. Ждут вас на заставе. Наши в Березани.
Выхожу на опушку.
- Откуда, хозяева? - спрашиваю двух мужчин, что сидят с Козеницким.
Чуть поодаль на старом пне примостилась закутанная в платок молодая женщина.
- Были хозяева, а теперь не знаем, кем будем, - отвечает тот, который помоложе.
Ни одна морщина не бороздит его смуглое продолговатое лицо, обрамленное молодой бородкой, - он явно только что начал отращивать ее, но взгляд серых глаз не по возрасту суров.
Меня настораживает этот ответ. Кто он? Почему не в армии? Что помешало эвакуироваться? Можем ли мы вручить ему судьбу наших раненых?
Второй мужчина значительно старше: ему, пожалуй, уже давно перевалило за пятьдесят. В руках большая связка веревок.
- Это зачем, отец? - недоумеваю я.
- Как зачем? - и в глазах чуть хитроватая улыбка. - Спросят, неровен час, - куда идешь? Попробуй-ка с пустыми руками ответ держать. А вот соломки прихватим вязку-другую - оно вроде и поспокойнее.
- Ой, деда, много же тебе придется соломы перетаскать! - неожиданно вырывается у молодой женщины, сидящей на пне, и в голосе ее столько непосредственной искренности и добродушной иронии, что невозможно удержаться от улыбки.
- Товарищ комбат приказал мне остаться здесь, - доверительно докладывает Козеницкий.
Значит, комбат уже говорил с ними, проверил их.
- Толково приказано, - рассудительно замечает старик. - Они, видать, с опытом, - и он кивает головой в сторону Козеницкого. - А по теперешнему положению такие нам вот как нужны. Прямо сказать - до зарезу.
Он, видно, наблюдателен, этот старик: Козеницкий действительно подпольщик гражданской войны.
Договариваемся, что сегодня же ночью они распределят наших раненых по верным людям из окрестных сел.
- Только с медицинским персоналом у нас небогато: в армию все ушли, - замечает мужчина с бородкой.
- Оставим вам медсестру, Наташу Строгову, - и я показываю на стоящую поодаль нашу общую любимицу Наталку. - Не смотрите, что молода: лучшая в санбате, в боях проверена.
