Первой мыслью Макарие было снова набрать номер Митара. Он уже начал шарить в кармане, ища нужную монетку, но в ту же секунду понял полную бессмысленность своего намерения. К Митару он больше не мог обратиться. Как сказать этому человеку, что разговор их был всего лишь неуместной шуткой? Это прибавило бы еще один пикантный штрих к легенде.
Однако дело сделано, и ему остается только вычеркнуть сей прискорбный эпизод из памяти. «Забыть, — решил он,— вернуться на пляж или куда-нибудь уйти и предоставить все случаю. Выход найдется сам собой. Всегда отыщется человек, чьей жизненной потребностью будет не оставлять тебя в покое».
Он бродил по берегу. Сквозь отдаленный шум города пробился гудок электровоза. Вдали, по мосту, проходил освещенный пассажирский поезд. Ему вновь захотелось вернуться к телефону-автомату. Он вспомнил самую простую из всех возможностей — вызвать такси. Макарие даже удивился, как это ему раньше не пришло в голову. Впервые с той минуты, как он прочел газету, он улыбнулся и тут же представил себе, как, развалившись в кресле, попивая черный кофе и покуривая сигарету, читает завтрашнюю «Политику». Вот почему так важно было сначала позвонить Митару.
Но подойдя к автомату, Макарие обнаружил, что среди оставшейся у него мелочи нет монетки в двадцать динаров. Он направился к буфету, рассчитывая там разменять деньги, но уже издали заметил закрытую дверь и темные окна. Значит, кельнер ушел... Снова пошел он к воде и сел у трамплина. Недавняя надежда выбраться отсюда с помощью такси рухнула. И все же, к собственному удивлению, он почти не упрекал себя в том, что единственную подходящую для автомата монету использовал для того, чтобы позвонить Митару. «Из разговора с ним я узнал кое-какие подробности, — подумал он,— собственно, узнал почти все... Кому еще представлялась такая возможность увидеть, как будут развиваться события после его смерти? Одному тебе, Макарие. Ты, волею судьбы, всё же пережил исключительную удачу. Ты, дорогой мой, ещё недостаточно уразумел, каким ты стал исключением...»
Контуры моста вдалеке, через который нужно перейти, чтобы попасть в город, опять навели его на уже не столь приятную мысль о возвращении. Ибо теперь он отлично представлял себе, как будет встречено его появление на тихой окраинной улице. Вот он, полуголый, идет по мосту, прохожие с удивлением оглядываются, перешептываются, бросают разные дурацкие реплики, обзывают старым хулиганом. И в довершение всего появляется милиционер, задерживает его и по телефону вызывает милицейскую машину. Он объясняет, что у него на пляже украли костюм и, разумеется, дает о себе выдуманные сведения. Было бы неплохо назвать им чужой адрес, к примеру, кого-нибудь с соседней улицы. Его привезут туда, он поблагодарит, а затем садами и лужайками незаметно доберется до своего дома. Да, до своего дома. До точки, после которой наступает полная темнота. Ибо, надо признаться, все в его предвидениях до сих пор было более или менее терпимо, он готов был пережить и неприятные встречи на мосту, и придирчивые расспросы милиционера, но встречу с собственной женой он не в состоянии был себе вообразить. Для нее он восставал из мертвых. А после шока, слёз и всего прочего, что неминуемо бывает в подобных обстоятельствах, ему пришлось бы объяснить причину всей этой истории: где он провел последние два дня и, что самое мучительное, как умудрился спустить значительную часть их скромных сбережений, которые они за последние годы, отказывая себе во всем, прикопили в надежде, что смогут залатать кое-какие прорехи в их долгом и не очень-то осмысленном существовании пенсионеров.
