Устав от ходьбы, он лег на песок кверху лицом и загляделся на звезды. Одинаково далекими были огни неба и огни города. Он зажмурился, стараясь ни о чем не думать и пытаясь найти в себе ту почти неуловимую нить сна, которая только и могла безболезненно стереть это вечер. Но сон не шел. Он продолжал лежать, представляя себе, как коллеги и знакомые в городе восприняли весть о его гибели. В конторе должны были узнать об этом ещё днем. Первый выпуск вечерних газет выходит около двенадцати. А впрочем, и жена могла позвонить. Все, конечно, разом забыли про работу. А Петроние, как всегда, первым спохватился, смекнув, как и что делать в подобных обстоятельствах. Наверняка, он велел Митару составить сообщение о его смерти для газет. Такие дела поручались Митару. Это уже четвертое сообщение о смерти с тех пор, как Макарие поступил в страховое общество. В юности Митар пробавлялся стишками, но как поэт успеха не имел и с горя перешел на некрологи. Он был хорошим работником, и о его юношеских заблуждениях вспоминали лишь в тех редких случаях, когда нужно было почтить память ушедших из жизни коллег.
«Черт возьми! — прошептал Макарие, — ведь у Митара есть телефон!» Он даже номер телефона помнит... Все оказывается проще простого. Он быстро встал и направился к раздевалке, на которой, у самого входа на пляж, был телефон-автомат. В самом деле, надо только набрать номер и все рассказать. Правда, придется перебороть стыд, пойти на риск, на исходе жизни стать посмешищем в глазах друзей, стать притчей во языцех во всех учреждениях, вплоть до часа великой технической революции, когда роботы беспощадно вытеснят чиновников и в огромном довоенном здании страхового агентства наступит долгожданная тишина. Хотя легенду сложат в любом случае, позвонит ли он Митару или нет. И без того все будет известно, может только с меньшими подробностями, но суть дела почти не изменится. Все вышло ужасно глупо. Ни ум, ни тщеславие здесь не помогут. Впрочем, как он ни тужился, он так и не смог из своей памяти, уже начавшей сдавать, выкопать еще какой-нибудь телефон.
— Алло, — послышался на другом конце провода женский голос. — Алло! Я вас слушаю.
— Извините,— пробормотал Макарие, испугавшись, что ошибся номером.— Митар дома?
— Одну секундочку, он у себя. Сейчас позову его.
Дым от сигареты жег ему рот. Он давно столько не курил, сколько в последние два дня. Голода он совсем не ощущал. В маленькой душной телефонной кабине на него вдруг напала непонятная слабость. Он толкнул ногой дверь, и в кабину ворвался сухой, еще довольно теплый воздух с берега, но ему не стало лучше. «Я слишком потрясен,— решил он.— В мои годы нелегко перенести такой удар...»
