В кармашке плавок он нащупал вместе с ключом от кабины несколько сотенных ассигнаций. «Тысяча чертей, — вздрогнул он,— от этого не убежишь. Всегда что-нибудь да напомнит...» Сначала он зайдет в буфет и купит сигареты. Пожалуй, и на две-три рюмки коньяку хватит. Потом оденется и пойдет на трамвайную остановку. Домой ему по-прежнему не хотелось, но придумать что-нибудь другое он уже не мог.
— Здорово, старина! — прохрипел рядом знакомый голос. У буфета стоял спасатель Йон Трандафил. На плече у него было весло, а под мышкой он сжимал огромную поджаристую буханку.— Хотите освежиться?
— Нет... — промямлил Макарие, стараясь не подать виду, как мало обрадовала его эта встреча.— Только купить курево...
— Как игра? — тихо спросил кучерявый.
— Да... так...
— Хулиганство это, вот что. Я туда не пойду, пока рыжий не снимется с якоря.
— Рыжий — ерунда. Самый опасный Тодор.
— Не скажите, — засмеялся спасатель.— Вы конца не дождались.
— Правда? — удивился Макарие.— А я думал...
— Да, старина. Я заглянул туда около двенадцати. Это надо было видеть. Надеюсь, Тодор больше не пустит его на свою баржу.
— А вы? — спросил Макарие.— Вы нашли того?
— Кого?
— Да кого вы искали ночью.
— Ах, вы имеете в виду утопленника? Нет, не нашли. До самого утра шарили как ненормальные да без толку.
— Ну ладно. Спокойной ночи.
— Зайдете еще как-нибудь? |
— Вряд ли,— ответил Макарие и вошел в буфет.
Он купил сигареты и свежую вечернюю газету, а затем, после недолгого колебания, заказал двойной коньяк. Небольшая, посыпанная гравием терраса перед кабинами была совсем пуста. «Гардеробщица, наверное, еще там, — спохватился он.— Минут через пятнадцать она уйдет». Он уже раскаивался в том, что заказал коньяк, но идти на попятный было поздно. Он попросил кельнера зажечь свет. Торопливо глотая коньяк, он перелистывал газету. Это была многолетняя привычка, которая скрашивала ему вечерние часы. Потягивая черный кофе или что-нибудь покрепче, он часами листал газеты, извлекая из них до последней капли наслаждение, точно ребенок, который долго и терпеливо сосет последнюю конфету. Сейчас он просматривал одни заголовки. Попадется что-нибудь интересное — прочтет в трамвае. Дома ему, конечно, не удастся прочесть ни слова. Дома его ждет утомительное объяснение, долгое и бессмысленное, продолжение той ссоры, которую он прервал вчера своим уходом. «Тысяча чертей, — грустно улыбнулся он.— Почему надо каждый день возвращаться в один и тот же ад?»
