Гай хрипло прорычал что-то невнятное и изо всех сил притиснул податливое тело Куини к своим бедрам. Что-то жесткое вдавилось девушке в выпирающую косточку по-девичьи узкого таза.
— Гай, так неудобно. У тебя что, ножны на поясе висят? Они упираются мне в бок…
Рыцарь приглушенно застонал и оттолкнул девушку от себя. Ее глаза невольно поискали предмет, который побеспокоил ее. На поясе молодого человека ничего не было. Не было и самого пояса. Широкая льняная рубаха свободно облегала крепкую фигуру Гая, прикрывая и бедра… Куини озадаченно нахмурилась, разглядывая место, где по идее должен был находиться нож. Нож?
— Боже, дай мне силы! — взмолился Гай и пулей вылетел из маленькой комнатки.
Юная девственница долго думала над этим странным событием, но так и не пришла ни к какому выводу. Зато Гай, выскочив за дверь и подставляя лицо и грудь прохладному ветру, понимал все слишком хорошо.
— Она должна уехать, — бормотал он. — Она должна уехать, потому что я не из железа. Любому терпению может прийти конец. Малышка и не догадывается, что делает со мной! Ножны! Скорее уж нож, и как бы он хотел попасть в ее собственные ножны! Я должен убедить Тир! Она должна понять…
Внезапно перед его внутренним взором предстала его госпожа, нагая, освещенная трепещущим светом одинокой свечи.
— Господи, за что ж ты так мучаешь меня? — тихонько заскулил Гай и, оглядевшись, свернул за угол дома.
Через несколько минут ему стало легче. Настолько, что он смог вернуться в дом и отправиться искать Тир. Он уговаривал ее до тех пор, пока та, разозлившись, не выгнала докучливого просителя из своих покоев со словами:
— Добьешься только того, что я продам или тебя, или ее.
Гай опешил.
— Но ты ведь не сделаешь этого?
— Кто тебе сказал?
— Не-ет. Ты не сделаешь этого.
— Что меня может удержать?
— Совесть.
Тир рассмеялась.
— Я беспринципна и бессовестна, Гай, и ты это знаешь.
— Неправда. Тебе просто нравится так думать. А на самом деле…
— Гай! Ты способен вывести из себя даже прибрежный валун! Уйди от греха!
Молодой человек ушел, но едва Тир собралась отвести глаза от двери, как она снова приоткрылась, и в ней показалось расстроенное лицо бедняги.
— Но ты ведь не продашь ее?
Подушка ударилась в то место, где только что была голова Гая, за дверью раздался топот убегавшего просителя, а Тир хохоча повалилась на кровать. Она еще никогда не видела мужчину до такой степени обалдевшего от любви. А потом смеяться почему-то расхотелось. Щуря невидящие, устремленные в пространство глаза, молодая женщина внезапно размечталась о том, что кто-то когда-нибудь сможет так же полюбить и ее…
