Одно тогда утешало ворона: это был лучший ученик лейди Дафны.
А когда через пять лет после ее отбытия тоскующее сердце Птица неожиданно и так привычно и сладко затрепетало, он вдруг понял: хозяйка вернулась! И ринулся в небо, паря над крышами, стараясь отыскать под какой же из них засияет знакомый маячок-огонек… С той поры прошло около года, и он уже привык и к маленькому домику, ничем не напоминавшему бывший хозяйкин замок, мрачноватый, но обжитой и по-своему уютный; и к светлому саду, в котором — вот чудачество-то! — вперемежку с клумбами красовались грядки с овощами и зеленью, и паслась бодливая коза, суровая и желтоглазая. Если хочешь быть неузнанной — смени не только имя, но и личность; вот именно, не личину, а личность. Натуру, так сказать. А с новой натурой, когда в нее вживешься, появятся и новые привычки, и соответствующие причуды… Пусть. Лишь бы его, Аллана, встречали каждый раз с улыбкой.
В саду под зацветающей яблоней поджидал чайный стол. Ворон с удовольствием отведал традиционного кекса с изюмом и цукатами, подставил клюв под салфетку и, дождавшись, когда лейди отставит свою пустую чашку, выпалил, наконец:
— Пр-риехали тилар-рийцы! Тайно, пор-рталом! Одни!
— Без принцессы? — удивленно приподняла бровь лейди Дафна. — Что, опять за старое? Хотят торговаться?
— Пр-ринцесса отбыла мор-рем, по тр-радиции. Ждут чер-рез неделю. А вот Тур-рмос, ее бр-рат…
Облокотившись на стол, поправ тем самым все правила этикета, хозяйка подперла подбородок ладонью и протянула, не скрывая интереса:
— Да-а? Так что же у них стряслось?
— Тур-рмос втор-рой, их отец, вчер-ра умер-р! Умер-р! Тр-раур и ликование!
— Ну, ликование — это понятно, это так по-тиларийски… Их фараон, наконец, воссоединился со своей божественной семьей и сам стал богом. И теперь замолвит за свой народ словечко перед Ра, да светит он вечно… А поскольку смерть — явление для тиларийцев не такое уж и скорбное, тем более, что мягкосердечием старый Тур не отличался, скажем прямо — особо горевать по нему не будут, ничего сверх установленного Божественными скрижалями. И смотрин в Артисе не отменят. А наследник фараона, разумеется, остается у себя во дворце, чтобы через девять дней принять частичку души усопшего родителя, а вместе с ней — призванные когда-то покойным частицы душ предков сорока с лишним поколений, да?
— Пр-равильно! Так и должно быть. Но у них укр-рали! Укр…
Ворон поперхнулся попавшей в горло крошкой. Хозяйка подсунула ему блюдце с молоком.
