Завтра наступит, я знаю - Вероника Вячеславовна Горбачева

Все бывает. Абсолютно все. Просто кое-что — редко и не со всеми. Но это не значит — ни с кем и никогда

Макс Фрай, «Большая телега»

Едва не спихнув с простого, в благородную трещину, карниза горшок то ли с геранью, то ли с петуньей — шутт их знает, старый Птиц не разбирался в этой хрени и не желал забивать свою мудрую голову всяческой ерундой — старый ворон с трудом втиснулся меж керамических шершавых бастионов и долбанул клювом в оконное стекло. От души. Ибо был сердит. В конце концов, он принес Вести! А Хозяйка даже не подумала приоткрыть раму, хоть всегда знает, чувствует, когда он появится… Мчись тут к ней через весь город, лети, задыхайся, предвкушай ее изумление или, еще лучше, восторг от новостей, ласковое поглаживание перышек, свежевскопанную грядку с вкусными жи-ирненькими червяками, блюдце сладкого молока, отобранное у кота… И натыкайся каждый раз на закрытое окно. Тьфу! Одно слово — ведьма! Знает, что прилетит — но все делает, чтобы его позлить.

Совсем рядом, за преградой из стекла, засмеялись. Услышь кто этот волнующий грудной смех — так и вообразил бы себе прелестницу в расцвете красоты и молодости, в коей чудесным образом ужились и юношеский задор, и флер особой зрелости, несущей в себе не какой-то гипотетический закат, но лишь новые грани совершенства, что раскрываются со временем. Впрочем, рука, толкнувшая оконную раму, хоть и изящно выточенная природой, хоть и ухоженная, мерцающая отполированными ногтями с хитрой перламутровой вязью, принадлежала вовсе не девушке. Да и лицо… Нет, пожалуй что лик, настолько он был одухотворен.

Даму, гостеприимно распахнувшую окно в свое жилище, язык не повернулся бы назвать старухой, о нет, разве что величественной пожилой лейди. Настоящей лейди, из тех, в чьих жилах кровь отливает благородной синевой Артских королей, а кожа, до сих пор изумительная, несмотря на сеточку морщин вокруг глаз, поражает свежестью и белизной. Безупречная осанка зрительно делала хозяйку выше, простое утреннее платье винного цвета подчеркивало и тончайшую талию, и стройные ноги, до сих пор не потерявшие изящности линий, и белизну седины, взбитой в пышную прическу. Ярко-синие глаза лукаво щурились.