Иная судьба. Книга I - Вероника Вячеславовна Горбачева

У герцога Жильберта Анри Рене де Бриссака де Фуа д'Эстре пропала супруга. Это бы ещё полбеды, поскольку его светлость отнюдь не пылал нежными чувствами к златокудрой Анне де Бирс де Фуа д'Эстре, затмевавшей красотой многих прелестниц королевства, и нашёл бы в себе силы отнестись к данной потере если не стоически, то философски. Благополучно почий его половина в бозе или попади в грубые лапы разбойников, чудом пока не пойманных и не распятых на новеньких верстовых столбах, выстроившихся благодаря его же милости от Эстре до самой столицы — герцог недолго бы оставался безутешен. Претерпи дражайшая жестокое насилие и потерю чести, сдохни от чумы или угоди в лапы инквизиции — его сиятельство и бровью не повёл бы. Господь соединил, Господь разъединил, на всё его воля. К супруге Жильберт Анри Рене был по определённым причинам, мягко говоря, холоден, а выражаясь яснее — одно упоминание об очередных её шалостях заставляло светлейшего бледнеть от тихой ненависти. И тогда, пугая окружающих, багрянцем наливался безобразный шрам над верхней губой, темнели до черноты жгучие, слегка навыкате глаза цвета спелой вишни и дёргалась левая щека, парализованная давним магическим ударом, который оставил на челе светлейшего то самое украшение, из-за коего он и получил прозвище Троегубого…

Но не будем подражать в злословии зарвавшейся черни, что и святых готова вынести на поругание, ибо сказано в Писании: не суди, да не судим будешь; и ещё — каким судом судите, таким и вы будете судимы, какой мерою мерите — такой и вам отмерят. А прежде, чем в глазу светлейшего выглядывать сучок, вспомни: у герцога их наберётся на костерок для зарвавшегося наглеца.

Итак, ежели бы коварная соизволила всего лишь бежать с очередным любовником — его сиятельство от души перекрестился бы, возблагодарив Всеблагого, и отправил бы понтифику, недавно воссевшему на престол после распутной папессы Иоанны, прошение о разводе, подкреплённое фактами прелюбодеяний супруги. И уж будьте уверены, фактов, как и свидетелей, оказалось бы немало. Иное дело, что герцог и без того болезненно воспринимал малейшее пятнышко, грозящее осесть на белоснежные крылья его репутации, и значительную долю ежегодного дохода вынужден был выделять на раскрытие и сокрытие похождений любвеобильной половины. Ах, если бы она обнаружилась, к примеру, с перерезанным горлом в собственной — да демоны с ней, пусть даже в чужой постели! — можно было бы всё замять и сымпровизировать вполне благопристойную кончину, так ведь нет: скверно блудница жила — скверно пропала.