Вдруг существо подняло одну руку с колен — Эс-тридцать отметила их, рук, необычайную длину, при желании чудовище могло бы дотронуться до неё, не вставая — и жестом поманило девушку к себе. Она инстинктивно отпрянула.
«Вот почему он не набросился, — сообразила Эс, — он хочет, чтобы я сама пришла к нему в лапы. Это будет почти суицид».
Тут она осеклась. Не о том ли думала она, глядя ночами в окно, чтобы шагнуть через него на улицу. Девятый этаж. Шанс выжить ничтожно мал и стремится к нулю, и можно не принимать его во внимание. Ощущение чужеродности этому миру и осознание бессмысленности собственного существования не давали Эс-тридцать покоя. Окружающие взрослые хором твердили, что это трудный переходный возраст, что это скоро пройдёт, и Эс старалась им верить. Ей было трудно умертвить в себе надежду найти своё место, обрести покой и то утопическое нечто, которое называли счастьем. В конце концов, она была не хуже, чем остальные, а потому просто не могла заслуживать меньшего. «Ночь темнее всего перед рассветом» — пошлая избитая фраза, в которую Эс-тридцать отчаянно хотелось верить. Её, не спросив, зашвырнули в неприветливую Реалию, она плохо адаптируется, не помнит большую часть своей жизни, ошмётки которой преследуют её во снах. Выходит, её рассвет вот-вот должен понемногу начать высветлять жизнь. Потому она каждое утро с восходом солнца отползала от окна и ненадолго засыпала в надежде, что после пробуждения всё пойдёт на лад. А может, она просто боялась смерти.
Не сводя с Эс-тридцать едва различимых на чёрном лице глаз, существо вновь поманило её к себе. Девушка осталась, где сидела. Чудище устало закрыло глаза, глубоко вздохнуло и уронило руку на постель подле себя.
«Я даже ему доставляю неприятности своими упрямством и несообразительностью», — подумалось Эс-тридцать. Ей вдруг стало немного жалко этого усталого монстра. «Может, — гадала она, — и он чувствует себя неприкаянным в Реалии, и потому пришёл ко мне. Может даже, он оттуда же, откуда и я… Наверное, он всё-таки не станет меня убивать. Откуда у людей, вообще, берётся стереотип о том, что если в их комнате есть непонятное существо, то оно непременно жаждет чьей-то смерти?»
И несмотря на то, что чёрное чудовище всё ещё пугало её одним только своим видом, Эс-тридцать на четвереньках, кое-как заставив себя двигаться, переползла поближе к существу и свернулась калачиком, положив голову на подушку. Лицом она, однако, обратилась к стене — как ни пыталась Эс уговорить себя, ничего кроме животного ужаса она, по отношению к чудищу не чувствовала. Сдать позиции и удрать она уже не могла. Страх сковал девушку с новой силой и не желал отступать. Впрочем, и в её собственных заверениях обнаружилась правда — монстр всё ещё не пытался прикончить её и полакомиться человечинкой.
