Подарок от лепрекона - Катя Водянова

За восемь месяцев до…

Грустить лучше всего в одиночестве. А такого одиночества, как здесь, не найдешь в целом мире.

Со смотровой площадки на самой вершине маяка я наблюдала, как тяжёлые темные волны шумно ударяются о прибрежные скалы. Изумрудная трава на полях блестела весенней свежестью, а воздух пах солью. На всем острове сейчас были только я, несколько сотрудников, владелица бутик-отеля и ещё один постоялец, который не выходил из домика. Почти вселенское одиночество.

Поездку оплатил муж, теперь уже бывший, как прощальный подарок. Наш брак треснул давно, но его берегли, как старую любимую кружку для чая, которую вовсе не портит тонкая темная полоска по боку и крохотный скол на ручке. Но с каждым днём трещина становится все глубже и заметнее, через нее уже сочится вода, и ты понимаешь, что если не расстаться с любимой вещью, однажды она рассыплется прямо в руках. Так и с нашим браком: нужно было расстаться сейчас, пока осколки бывшей любви не ранили обоих.

Развелись мы тихо, заранее договорившись о разделе имущества и том, что лохматый и бестолковый пёс неизвестной породы останется у мужа в загородном доме. Пустая квартира теперь отзывалась только голосами соседей из-за стен и приглушённым гомоном улицы, а ещё давила пустотой. Я будто также опустела, не находила в себе эмоций, даже горя, внутри жила одна тихая грусть. И сколько ни пытайся ее выгнать, но наткнешься лишь на острые зубы вылезающего страха. А если это конец? А если больше ничего не будет? А если навсегда одна?

Возраст не самый страшный, тридцать два, но и юность уже позади. И все равно хотелось иметь кого-то рядом, чтобы не чувствовать окружающий холод и пустоту.

Ветер трепал волосы, задувал под полы кардигана, норовил сорвать шарф. Пальцы на руках уже закоченели, но я не спешила в свой домик: здесь так красиво, так спокойно, так необыкновенно, что кажется, подожди минуту и случится что-то необычное, волшебное.

— Мисс, простите, вы из России? — ко мне подошёл парень в теплой куртке и шапке-чулке и замер в нескольких шагах.

— Да, — я улыбнулась ему, но продолжать разговор не спешила.

Совсем молоденький. Лет двадцать-двадцать пять, светлокожий и бледный, как после болезни, и глаза такие странные. Глаза человека, на которого дышит смерть. В них нет страха, нет отчаяния, есть принятие и почти иссякшая надежда.

— Это заметно. Вы очень красивая. Нет, не подумайте, что я пытаюсь вас склеить, — он неловко рассмеялся и чуть втянул голову в плечи. — Дьявол! Я в самом деле пытаюсь вас склеить. Сегодня случайно увидел в окно, как вы рисуете овец и понял, что должен угостить вас пивом. Или водкой. Я не знаю, как правильно ухаживать за русскими красавицами.