» производит от «побѣсити» (по словарю В. И. Даля — ‘посердить’, ‘подразнить’, ‘постараться вывести из терпения’). Смысл надписи, таким образом, анонимная «молитва о даровании писавшему кротости в его отношениях с какими-то раздражавшими его черницами».
Конъектуры В. Л. Янина к прочтению надписи могут быть приняты, однако, лишь частично, в первую очередь в отношении разбивки на слова. Прочтение третьего слова второй строки как хв҃ъ не вызывает сомнений, но истолкование сочетания «отъче Христовъ» как «старец» или «угодник божий» явно натянуто — в этом нет необходимости. Исследователь повторяет здесь ошибку издателя 1966 г. Первая буква второго слова на второй строке не о (написание «отъче» в принципе возможно, но скорее следовало бы ожидать традиционный вариант через «омегу», с выносным т или без него), а с, и читается оно как ст҃ъче (от свѧтьцъ — см. выше). Вызывает возражение и прочтение В. Л. Яниным глагола в конце второй и начале третьей строки. Нужно согласиться с С. А. Высоцким, что вторая буква на третьей строке И (а не ѣ, как полагает В. Л. Янин), правая половина которой слилась с левым полуокружием о из надписи Воинега Журинича (граффито №22). Первая же буква третьей строки не б, как читают оба исследователя, а в. Достаточно сравнить начертание б в слове «сподоби» и в в слове «Хв҃ъ», чтобы увидеть сходство рассматриваемой буквы со вторым примером, а не с первым: крышка б заканчивается правее петли, а у в верхняя петля уже нижней. Буква между оу и а в третьей строке, наличие которой справедливо отмечает В. Л. Янин, по всей видимости не ю, а и (следов правого полуокружия на снимке не заметно), она не завершает слово, а служит союзом. В целом надпись читается: съподоби мѧ грѣшьн//аг<о> ст҃ъче хв҃ъ да не по//висноу и азъ съ онѣми // чрьницѧми.
Разумеется, такое прочтение («Сподоби меня грешного, святче Христов, дабы и мне не повиснуть (чтобы и я не повис) с этими черницами») не в меньшей мере нуждается в объяснении. Наиболее правдоподобным кажется мне следующее. Надпись могла быть сделана под впечатлением от фрескового изображения, находившегося неподалеку (по соседству или напротив) от изображения св. Онуфрия. Но что же было изображено на утраченной ныне фреске, как выглядели эти «висящие черницы»? Проще было бы, если бы речь шла о иноках мужского пола. В этом случае с большой степенью вероятности можно было предполагать, что речь идет о композиции «Видение небесной лествицы» Иоанна Синайского (Лествичника). На этой широко известной композиции, существование которой (правда, в книжной миниатюре) засвидетельствовано уже памятниками XI в. [Смирнова 1994: 185—186], нерадивые монахи, не достигшие иноческого совершенства, изображаются падающими, как бы висящими на ступенях, а иногда и действительно висящими и увлекаемыми вниз бесами. Но в надписи, как справедливо заметил B. Л. Янин, несомненно употреблен женский род множественного числа [Янин 1992: 22]. Упоминание висящих грешников характерно для средневековых памятников, принадлежащих к жанру «видений» или «откровений». Быть может, в одном из них, например, в Житии Василия Нового или Андрея Юродивого, Видении Феодоры или другой повести о посмертных мытарствах душ, удастся со временем найти подходящий эпизод с монахинями и узнать, за какое же прегрешение безымянный писец надписи боялся «повиснуть с ними». Во всяком случае, поиск литературно-иконографического источника представляется наиболее перспективным путем исследования.
